Бейрутский инцидент

Я немного грубо схватил ее за локоть, повернул и направил к двери. «Мне очень жаль, мисс Францини. Когда Папай Францини говорит мне отвезти вас домой, я отведу вас до самого дома».

Думаю, она могла это понять, но чувствовала, что ей не нужно отвечать. Мы поднялись на лифте в холодном молчании, а лифтер пытался притвориться, будто нас нет.

Мы вышли на семнадцатом этаже, и я последовал за ней до ее двери, 17-Е.

Она взяла ключ и холодно посмотрела на меня.

«Спокойной ночи, мистер Канцонери».

Я нежно улыбнулся и твердо взял ключ у нее из рук. «Извините, мисс Францини. Еще нет. Я хочу воспользоваться вашим телефоном».

«Вы можете использовать тот, что в баре на улице».

Я снова улыбнулся, вставляя ключ в замок и открывая дверь. «Я бы предпочел использовать твой». Она мало что могла с этим поделать. Я был почти вдвое больше ее.

Филомина зажгла свет в маленьком холле, затем вошла в аккуратно обставленную гостиную и включила одну из двух торшеров, стоявших по бокам удобного дивана. Я сел на край дивана, снял трубку и набрал номер.

Филомина одарила меня грязным взглядом, скрестила руки и прислонилась к противоположной стене. Она даже не собиралась снимать пальто, пока я не выберусь оттуда.

Было уже за полночь, но я позволил телефону зазвонить. Телефон в центральном информационном отделе AXE работает двадцать четыре часа в сутки. Наконец, ответил женский голос. «Шесть-девять-ой-ой».

"Спасибо", - сказал я. «Не могли бы вы оплатить этот звонок с номера моей кредитной карты, пожалуйста? H-281-766-5502». Последние четыре числа были, конечно же, ключевыми, моим серийным номером как агента №1 AXE.

«Да, сэр», - сказал голос на другом конце провода.

«Мне нужна красная проверка файлов», - сказал я. Филомина, конечно, могла слышать все, что я говорю, но она не могла понять из этого особого смысла. Красная проверка файлов была проверкой строго секретного списка конфиденциальных агентов ФБР. Белый файл предназначался для ЦРУ, синий - для Агентства национальной безопасности, но я догадывался, что это красный, который мне нужен.

«Да, сэр», - сказала девушка по телефону.

«Нью-Йорк», - сказал я. «Филомина Францини. Ф-р-а-н-ц-и-н-и». Я посмотрел на нее и слегка улыбнулся. Она стояла, подбоченясь, сжав кулаки у бедер, глаза ее щелкали.

«Минуточку, сэр».

Это было больше, чем мгновение, но я терпеливо ждала, а Филомина смотрела.

Голос снова включился. "Филомина Францини, сэр? Ф-р-а-н-ц-и-н-и?"

"Да."

«Это утвердительно, сэр. Красный файл. Статус C-7. Четыре года. Класс двенадцатый. Компания Franzini Olive Oil Company. Вы понимаете статус и класс, сэр?»

Она бы объяснила их, но я знал, хорошо. Филомина была агентом ФБР четыре года. Статус C-7 означал, что она была одной из тех тысяч информаторов ФБР, которые являются добровольцами и никогда не контактируют с другими агентами, кроме единственного человека, отвечающего за них. Класс 12 означал, что ее никогда нельзя было просить о действиях, и у нее не было доступа к какой-либо секретной информации о Бюро.

Джек Гурли однажды сказал мне, что тысячи агентов по статусу C-7 - лучше сказать информаторы - работают на законные компании в Нью-Йорке, составляя регулярные ежемесячные отчеты о деловых операциях. По его словам, девяносто пять процентов так и не нашли ничего ценного, но остальные пять процентов сделали всю рутинную работу по просмотру отчетов стоящей.

Я положил трубку и повернулся к Филомине.

«Ну, что ты знаешь?» - сказал я. «Разве ты не милая маленькая девочка?»

"Что вы имеете в виду?"

«Шпионить за собственным дядей. Это просто неправильно, Филомина».

Она побелела. Одна рука подлетела к ее рту, и она прикусила тыльную сторону сустава. "Что вы имеете в виду?"

«Именно то, что я сказал. Шпионю за вашим дядей в пользу ФБР».

«Это безумие! Я не понимаю, о чем ты говоришь!»

Она выглядела напуганной, и я не мог ее винить. Насколько она знала, я был просто еще одним мафиози, который собирался встретиться с семьей Францини. То, что я говорил, могло ее погубить. Не было смысла мучить ее. Я начал рассказывать ей, но остановился.

Она сделала одно легкое движение, как будто сдерживая рыдания, ее руки возились под пламенно-красной накидкой. Вдруг в ее руке оказался маленький уродливый пистолет, модели «Субботний вечер». Он был направлен прямо на меня. Дуло выглядело огромным.

Я торопливо всплеснул руками. "Эй, погоди! Погоди!"

Взгляд испуганной паники, заставивший меня пожалеть ее мгновение назад, исчез. В ее черных глазах был холодный, почти злобный взгляд, а ее мягкий чувственный рот сжался в тугую линию.

Она показала уродливым маленьким пистолетом. "Садись!"

"А теперь подожди ..."

«Я сказала, сядь».

Я повернулся, чтобы сесть на диван, слегка согнувшись, как большинство людей, когда они начинают сидеть на чем-то столь же глубоко сидящем, как диван. Затем одним раскачивающимся движением я схватил тугую синюю подушку, украшавшую спинку дивана, и швырнул ее ей, ныряя головой вниз через край дивана.

Пистолет заревел мне в ухо, и пуля врезалась в стену прямо над моей головой.