Белая борьба на северо-западе России. Том 10

В тот же день я уехал в деревню Валово, где стоял штаб корпуса. Корпусом командовал граф Пален, только что произведенный в генералы. Производство в армии шло быстро, и многие в насмешку называли его «самогонным». В шутку рассказывали о взаимном производстве Родзянко и Крузенштерна. Но, по правде сказать, эти производства были вынужденными, дабы уничтожить некоторые ненормальности. Например, в Талабском полку Перемикин был ротмистром, помощник же его Алексеев – полковником.

В Штабе было много новостей, которые мне сообщил мой друг и член нашей финской группы Неведомский (л. – гв. Конной артиллерии). В связи с приездом генерала Юденича предполагались перемены, была тенденция заменить многих первоначальных работников в штабах людьми, приехавшими с генералом из Гельсингфорса. Говорили о только что приехавших курьерах от Бермондта с предложением соединиться для борьбы с большевиками. Отряды Бермондта-Авалова были чисто немецкой ориентацией, носили лишь вывеску Бермондта, но за ним скрывались немцы, во главе которых стоял фон дер Гольц. Бермондт был сыном капельмейстера Приморского драгунского полка и сам офицер этого же полка, по каким-то причинам он присоединил к своей фамилии титул князя Авалова и стал князем Бермондтом-Аваловым. Он был стойкий антибольшевик, доброй души человек, которого очень любили его подчиненные за его исключительную заботу о своих солдатах и офицерах. По слухам, фон дер Гольц располагал 70 тысячами великолепно обмундированных и снаряженных солдат, набранных из военнопленных и добровольцев. Двигаться, борясь с коммунизмом, он предполагал прямо на Москву. Присоединение такого крупного отряда к нам могло, конечно, решить участь нашей борьбы на подступах к Петербургу, но наши союзники (это название уже можно было не без основания взять в кавычки) протестовали против возможности соединения с отрядами Бермондта, грозя прекратить выдачу хлеба и снаряжения. О Бермондте ливенцы отзывались не особенно одобрительно, обвиняя его в переманивании к себе многих офицеров, завербованных в их отряды. Но они все же признавали, что отряды Авалова были великолепно снаряжены и обмундированы.

К этому же времени относится план перебазировки всей армии на Псков. Псковская губерния имела преимущество в смысле большего к нам расположения населения, вместе с тем, при продвижении вперед к границам Новгородской и Витебской губерний, мы попадали в места, населенные старообрядцами, представляющими великолепный и надежный элемент для набора добровольцев. При разработке плана наших дальнейших действий надо было иметь в виду, что наша армия не могла стоять на месте, и это не только по политическим и стратегическим причинам, очень важную роль играл вопрос снабжения ее продовольствием и фуражем. При стоянии на месте, местные запасы фуража быстро истощались. Армии было необходимо расширять занимаемую ею территорию. К октябрю месяцу, то есть началу нашего второго наступления на Петроград, можно было считать запасы Гдовского уезда совершенно истощенными и зимовку в нем для нас невозможной. Заготовки в тылу интендантством не делались. Поэтому наступление осенью было для армии необходимо, весь вопрос сводился лишь к выбору наивыгоднейшего направления. Указанные мною причины прямо требовали избрания направления на Псковский район, но зато на стороне Петроградского направления были причины политические – занятие Петербурга, Красного Питера, было бы жесточайшим ударом для авторитета большевистской власти. К началу нашего наступления на Петроград Юденич, как говорили, потребовал от Бермондта присоединения к нам, но тот отказался, за что был объявлен изменником родины. Отказ свой Бермондт мотивировал нежеланием оказаться (подобно Юденичу) армией без тыла. Он справедливо считал Эстонию малонадежным тылом. Он ушел на Ригу. Так наши русские интересы снова столкнулись с интересами западных государств, а в выигрыше оказались большевики.

6-го утром начались занятия в батарее, необходимо было выяснить наличие людей, сделать расчет, произвести занятие при 4-ору-дийном составе. Но отдых наш продолжался недолго, и вообще это был первый и последний за все существование батареи. Около трех часов пришло приказание выступать на фронт, батарее приказано было присоединиться к 1-му батальону волынцев. Положение на фронте было неважное: застава Ревельского полка, выставленная к востоку от деревни Липы на реке Сабе, целиком с пулеметами перешла к красным, после чего последние, без всякого сопротивления, заняли деревню Липы. Одновременно они повели наступление и у Осьмино, причем заняли эту деревню и Чудиново. Один батальон ревельцев оставался в Сваткове, но его положение было весьма незавидное. Он спасся лишь благодаря неумению красных развивать свой успех. Так и на этот раз, заняв Липы, они расположились в деревне, красноармейцы разбрелись по избам, начали копать картошку и варить ее в котелках. С даниловцами, стоящими в Сабеке, связь была прервана, если не считать тропинки на Дубы, ведь дорога на Липы была единственной, по которой они могли отступить.