Белая гвардия

— Хо! — воскликнул Леон, наливая себе до краев пресловутого перно, больше всего похожего, по убеждению Мазура, на разведенный водой зубной порошок. — Я ведь начинал в Конго в пятьдесят девятом. Я их всех знал и видел — Лумумбу, Калонжи, Чомбе, Мобуту, Касавубу, и уж конечно, Конго-Мюллера. Для вас-то все это наверняка вроде древней истории, а я однажды держал на мушке Че Гевару, он шел метрах в сорока…

— И не стреляли? — усмехнулся Мазур.

— Мне бы за него не заплатили, — серьезно сказал Леон. — Не было такого уговора. Мы ждали совершенно других людей, и незадолго до них прошел Че с какими-то черномазыми…

— Мемуары писать не думали?

— Я же не идиот, — сказал Леон хмуро. — И не самоубийца. Слышали когда-нибудь, чтобы парни моего ремесла писали мемуары? То-то и оно. Уж на что Конго-Мюллер любил давать интервью и красоваться перед телекамерами, но и он мемуаров не писал. Это только кажется, что все прошло и умерло. Есть масса долгоиграющих тайн. Случалось мне однажды пить с пилотом, который сбил самолет Дага Хаммаршельда. Он тоже не писал мемуаров, потому и жив до сих пор… я его в прошлом году встретил в Ницце… — он поставил пустой стакан и утвердительно сказал: — Пожалуй, я дал маху. Вы все же не разведчик, Сирил. Разведчик непременно предложил бы мне написать мемуары… в единственном экземпляре и за приличный гонорар.

— Ну, не разведчик, — сказал Мазур. — А вы что, все же испытываете тягу к писанию мемуаров?

— Да как вам сказать… В мои годы уже всерьез подумываешь об обеспеченном отдыхе. Тяжеловато становится бегать с автоматом по здешней жаре.

«Сдам я тебя Лаврику, историческая личность, — подумал Мазур. — Вот он-то, если сочтет нужным, грамотно тебя выпотрошит, тем более что ты прямо намекаешь, что не прочь продаться. Хотя кто там знает… Может, микрофоны Мтанги ты и изничтожил, зато подсунул свои. Субъекты вроде тебя сплошь и рядом на пару-тройку разведок трудятся…»

Леон, вновь набуровив себе до краев белесовато-мутной жидкости, спросил:

— Вы что, в самом деле собрались строить здесь коммунизм? Или вам на такие вопросы отвечать не полагается?

Мазур усмехнулся:

— Могу вас заверить: лично я никогда и нигде не строил коммунизм, да и вряд ли когда-нибудь буду этим заниматься. Стою с автоматом, где поставили…

— Я вовсе не о вас лично. Вообще о русских. Собираетесь строить тут коммунизм?

Мазур дружелюбно осклабился:

— Леон, это тоже вообще-то вопрос разведчика…

— Глупости, я и так знаю. Если появляются русские, они начинают строить социализм. Американцы, соответственно, капитализм, но чтобы непременно с парламентом, голосованием, демократией на свой манер и прочими идиотствами…

— А вот интересно… — сказал Мазур, улыбаясь простецки и открыто. — Если бы мы вам положили хорошее жалованье, Леон, согласились бы вы вместе с нами строить социализм?

— Строить я ничего не умею, — сказал Леон. — Вот если бы вы положили мне хорошее жалованье и точно объяснили, кого нужно перестрелять, чтобы не мешали вам строить социализм, — это другое дело. Я бы взялся. Работа привычная. Не все ли равно, каких черномазых отстреливать. Это Конго-Мюллер был идейным — вермахт, Третий Рейх, Дойчланд юбер аллес и все такое… Наше поколение идеями не мается. Лишь бы платили. Только вы же не станете, вы идейные… Американцы тоже, они, конечно, в отличие от вас частенько нанимают ребят вроде нас, но только когда проваливаются их идеи. Когда все эти белозубые парнишки из Корпуса мира сообразят наконец, что местные не хотят слушать их проповеди о демократии. А красивыми брошюрками с байками про американские свободы подтирают задницы, — он опрокинул свой стакан, хохотнул. — Забавно! Вы с американцами режетесь чуть ли не по всей Африке, где-то выигрываете вы, где-то они, но по большому-то счету ни вы, ни они никогда не выиграете.

— Почему? — не без любопытства спросил Мазур.

— Потому что и вы, и они пытаетесь внедрить идею. Вы всерьез верите, что черномазые проникнутся марксизмом, янки — что черномазые проникнутся идеями великой американской демократии. Вздор. В Африке не приживаются никакие идеи. В конце концов все сводится к появлению очередного великого вождя, вот наподобие Папы. Вождь набивает свои сундуки, народишко терпит, порой бессмысленно бунтует или режет друг друга — племя на племя. Все как тысячу лет назад, разве что теперь есть автоматы, телевидение и кондиционеры. Единственная идея, имеющаяся в Африке, — это негритюд, черный расизм. Слышали?

— Краем уха.