Белая гвардия

— Ну да, у вас же об этом помалкивают, вы эту черномазую сволочь идеализируете… Да и американцы тоже. И вы, и они уверены, что из здешнего чернозадого можно воспитать либо марксиста, либо сторонника американской демократии. Безнадежное предприятие. Это все из-за того, что ни вы, ни янки не были колониальными державами — и потому не понимаете Африки. А вот старые колонизаторы, англичане, французы, мои земляки как раз понимают. И уж они-то сроду не пытались внедрять тут никаких таких идей. Занимают командные высоты в экономике, ставят какую-нибудь увешанную орденами обезьяну наподобие Мобуту, Бокассы или Папы — и прилежно качают денежки, сквозь пальцы глядя на то, как господа национальные лидеры гоняют оппозицию мотыгой с дерева на дерево и набивают свои швейцарские сейфы…

Мазур подумал, что никаких микрофонов тут и в самом деле нет, иначе бельгийский прохвост не распускал бы так язык. За подобные разговоры и эпитеты Папа и шкуру спустить может…

— Ладно, это все теория, — сказал Леон, в который раз наполняя стакан. — Я с вами хотел о практике поговорить…

Умел, сволочь такая, пить — выхлебал уже с пол-литра, даже рукавом не занюхивая, но пьяным нисколечко не выглядел, разве что худое лицо побагровело.

— Посмотрите вон туда, — Леон показал в окно. — На тот домишко с зеленой крышей.

Мазур посмотрел. Он сто раз проходил мимо этого домика — судя по всему, не жилого бунгало, а какого-то склада. Окошечки маленькие, у входа вечно торчит солдат с винтовкой, ни разу не показывались какие-нибудь жильцы.

— Знаете, что там?

— Говорят, там личный винный погреб Папы, — сказал Мазур (и в самом деле слышавший такую версию). — С особо редкими винами.

— Ну да, многие так и считают… — ухмыльнулся Леон. Наклонился через стол, понизил голос. — Значит, они вам не сказали, Сирил… Скорее всего, Папа не хотел, чтобы полковник сверхдержавы знал про эту штуку. А то неудобно как-то получается: Ньягата Теле, генералиссимус, брат Солнца и Луны — и соорудил натуральный крысиный ход. Он же перед вами хочет выглядеть великим и могучим… Ну, а я — наподобие лакея, с лакеями не стесняются… Там вход в подземный туннель. Потайной ход на случай, если придется драпать. Добротное сооружение: можно идти во весь рост по три в шеренге, сплошь облицован бетоном, метров пятьдесят тянется по территории резиденции, до забора, и еще столько же за забором — там отлично замаскированный люк в густой рощице. Входите в домик, там одна-единственная комнатка, и напротив входа — дверь. Никаких кодовых замков, даже засова снаружи нет: ну, понимаете, может случиться так, что драпать придется в страшной спешке, где тут возиться с кодами и запорами. Вот изнутри — засовы могучие, да и дверь солидная, никакая погоня с ней не справится без пары ящиков взрывчатки. Есть еще один ход, но тот чертовски засекречен, где он, знают Папа, Мтанга и еще пара-тройка особо доверенных. Строили, конечно, французы. По нелепой случайности самолет, на котором они все до одного летели домой, упал где-то в джунглях, его так и не нашли… Ну, ничего нового. Древняя придумка. И, надо сказать, очень предусмотрительно. Если в ворота вломится пара танков, без потайных ходов получится сущая мышеловка.

— И зачем вы мне все это выдаете, — спросил Мазур небрежно.

Леон не отводил от него цепких пьяноватых глаз:

— Потому что мы оба — белые. И плевать на то, что вы красный, а я — безыдейный кондотьер. Сейчас мы с вами, так уж выпало, оказались в одной упряжке. Два десятка белых посреди всей этой черномазой сволочи. Ладно, карты на стол. Готов поспорить, у вас нет приказа в случае чего держаться тут до последнего и героически умирать в окружении врагов? В особенности если с Папой случится… что-нибудь бесповоротное?

— Ну… — пожал плечами Мазур с безразличным видом.

— Нет у вас такого приказа, — убежденно сказал Леон. — Это же ясно. Это детская азбука. У вас, русских, здесь нет ничего такого, за что стоило бы стоять до последнего. Вас здесь держит исключительно Папа. А если его не станет… Если его не станет, мой контракт автоматически теряет силу. Я не нанимался служить этой долбаной республике… которая скоро станет королевством… если только успеет. Я подрядился охранять Папу. И будьте уверены, буду выполнять контракт, пока жив мой работодатель. Но обернуться может по-всякому… И мне бы хотелось в случае чего выбираться отсюда не порознь, а вместе с вами. Белые к белым. Нас пятнадцать и вас — пятеро. Неплохо. Мы могли бы вместе пробиться в порт. У вас там — ваш крейсер… ну, и мы в порту, могу вас заверить, не пропадем.

— И что же вам известно? — жестко спросил Мазур.

— Ничего мне конкретного не известно, — сказал Леон. — Я просто чую. Будь у меня хоть что-то конкретное, я пошел бы к Мтанге, Папа мне неплохо платит, и я с удовольствием служил бы и дальше. Но я чувствую… Вы бывали прежде в Африке?

— Один раз, — осторожно сказал Мазур. — Недолго.