Белая колбаса любви

И тут начались форменные мучения. Спускать труп с пятого этажа оказалось весьма затруднительно. Тем более, что помогать он нам не спешил. Я каждую секунду ожидала, что мы наткнемся на соседей, но мы успешно добрались до второго этажа. Я немного воспрянула духом и даже предложила сделать передышку. Мы усадили нашего дядю на ступеньки, а Пелагея начала жаловаться на сорванную спину:

— Это же надо, боров. Тащи его на себе. Навязался на нашу голову…

— Хочу тебе напомнить, что это ты его по башке хряснула. Стоял себе человек, никого не трогал. Может, душ хотел принять.

Тут дверь квартиры напротив открылась, мы синхронно заткнулись, и я сделала слабую попытку врасти в стену. Не вышло. Из образовавшейся щели показалась голова бабки, по виду и характеру — родной сестры Анны Тимофеевны.

— Опять у Рыбаковых пьют? Сколько можно, ночь-полночь не спится. У-у-у, алкашня проклятая. Пошли вон с площадки, я сейчас полицию вызову!

При слове полиция мы разом обрели второе дыхание, подхватили под мышки мужика и ходко потрусили вниз. При этом Пелагея вдруг загнусила не своим голосом «Одинокая ветка сирени» и даже пару раз икнула.

— Ты чего? — зашептала я, опасаясь, что ее рассудок не вынес потрясений и дал слабину.

— Имитирую алкогольное опьянение. Пусть бабка думает, что мы от Рыбаковых.

Я вздохнула, сильно сомневаясь в успехе нашего мероприятия, и уже было подумывала сдаться в руки доблестной полиции, как вдруг ступеньки закончились. Пыхтя от натуги, мы таки вытащили труп на улицу, и с облегчением бросили его в кусты сирени под балконами. Пелагея дышала как бульдог, я в изнеможении приземлилась рядом. Тут некстати вдалеке послышались шаги, и мы, как по команде, замерли в нелепых позах.

— Наверное, менты явились, — заблеяла козой любительница отмычек.

Я же напрягла зрение и в свете фонаря увидела, как к подъезду ходко трусил мой директор Яков собственной персоной. На пороге он огляделся по сторонам, что выглядело крайне подозрительно, позвонил в домофон и представился скорой помощью, после чего дверь ему все-таки открыли.

— А этому что здесь надо? — нахмурилась я. — Не похоже, что у него тут знакомые, раз уж проникать в дверь ему пришлось столь диковинным способом.

— Ой, Софа, мне кажется, что мы влипли со всех сторон, — застучала зубами Пелагея. От ее недавнего оптимизма не осталось и следа. — Яков этот, стервец, небось тоже деньги ищет. Может, он в сговоре с убийцей Бори был, вот и пришел следы заметать. Вдруг у Зверева на него компромат какой был? Надо за ним проследить. Но это завтра, а сейчас надо сматываться.

— Я бы с радостью. А этого ты куда денешь? — я зло кивнула на труп в кепке, который смирно лежал и ждал своей участи.

— У меня есть план. Вызывай такси.

Вызывать такси, имея на руках труп, приравнивалось для меня к самоубийству. В свое оправдание могу сказать лишь то, что рассудок мой был помутнен, и я слепо повиновалась идиотским идеям Пелагеи за неимением своих.

Такси прибыло через пять минут. За рулем сидел веселый мужик пенсионного возраста. Увидев нас в обнимку с бесчувственным телом, он искренне посочувствовал и даже попытался помочь, от чего Пелагея категорически отказалась. Она заявила, что это ее крест и ей его нести, а я назвала адрес своего загородного дома, потому что ехать в «Солнечный» с трупом было бы провальной идеей.

— Ну, ваш приятель и нализался. И зачем он вам, а, красавицы? — веселился мужик. — Лучше меня с собой возьмите, я вам пригожусь.

— Он в запое был, — пояснила Пелагея, усаживая труп в машину. — А так он мирный и хозяйственный. А как поет под гитару… Прям слезу прошибает… Мишаня мой.

— Любовь зла, — развела я руками, а Пелагея на всякий случай погладила Мишаню по голове.

— Что-то он совсем раскис, расквасился, — не унимался таксист. — Может, его в больницу надо? Откапали бы там. У меня вон сосед тоже месяц пил…

— Не надо в больницу, он их страсть как боится, — попыталась я унять его пыл и всю остальную дорогу громко рассказывала анекдоты, чтобы дядя забыл про пассажиров на заднем сидении.

* * *

Мы подъехали к моему осиротевшему дому, расплатились с таксистом и выволокли Мишаню, бесцеремонно бросив его на землю. Пользуясь темнотой, беспрепятственно дотащили его до бани и даже запихнули внутрь. И только сейчас я поняла, как дико устала. От перенесенного мучительно захотелось плакать, но тут в сумке зазвонил телефон.

«Менты» — подумала я и обреченно взяла трубку.

— Где вас носит? — спросил Алексей. Голос у него был встревоженный.

— Уже едем домой, — радостно выдохнула я и принялась врать, нанося непоправимый вред своей карме. — Пелагея хотела попасть на вечернюю службу, мы решили зайти в церковь.

— Я за вами приеду. Вы где?

— Не надо, мы на такси. Скоро будем, — поспешно заверила его я, дала отбой и обратилась к родне. — Что делать будем? Не оставлю же я его в бане?

— Может, в озеро его? — робко предложила она.

— Ты вообще умом тронулась? Я его не дотащу. Хочешь — бери тачку в гараже и вези сама.