Белая колбаса любви

— Софочка, прости меня, Христа ради. Из-за меня и ты жизни лишишься. Позвонил же мне, дьявольское отродье, участковым представился. Говорит, подъезжай к лесу, у нас тут следственный эксперимент, поговорить надо. Ну, я и махнула, пока никого не было. Хотела быстрее все выяснить, а Толик за телефоном поперся, гад. Всегда он не вовремя.

— Ладно, прорвемся, — успокоила я ее.

— Он же нас убьет, — заревела она, но любопытство, видимо, пересилило. — А как ты про деньги догадалась? Вот ты голова. Я бы ни в жизни…

Я вздохнула и призналась:

— Ничего я не догадалась, случайно все вышло. После Борькиной смерти позвонила его тетка из Израиля и сказала, что по традиции их семьи часть пепла надо развеять над мертвым морем, вроде так делал еще их прапрадед Самуил. Короче, не суть. Пришлось копать. В чемодане, который я там нашла, были деньги. Ясно, что кто-то их туда не просто так положил, вот я и заменила чемодан. Хотела понять, кто все это затеял. Шутник все равно бы рано или поздно объявился. Только вот не думала, что все закончится для меня так плачевно.

— А деньги ты где дела? Неужели и впрямь под облепихой? Хотя лучше не говори. Если он меня пытать станет, я могу не выдержать, у меня сердце слабое, — поспешила добавить Пелагея. И вновь пустила слезу.

— Не о том думаешь, голуба, — вздохнула я, тоже мечтая поплакать. — Давай лучше думать, как нам отсюда выбраться. Попробуем, что ли, веревки зубами развязывать.

Я попыталась изогнуться, чтобы достать до рук Пелагеи, но, похоже, такие фокусы хороши только для боевиков или если ты — женщина-змея. В реальной жизни я преуспела только в том, что вместе со стулом завалилась на бок и дрыгала ногами, как юный Джеки Чан.

Только я собралась зареветь от жалости к себе, как в дверях послышалось скрежетание. Запор явно пытались выломать, и через пять минут дверь вновь скрипнула, а перед нашими глазами сначала предстала Мотя, радостно повизгивающая и пытающаяся облизать мне лицо, а следом за ней — милый сердцу и такой родной Толик.

Сказать, что я обрадовалась — значило не сказать ничего. А Пелагея так видно вообще от счастья лишилась рассудка, потому что вдруг заголосила навзрыд:

— Толик, развяжи нас быстрее!

— Чего орешь, дурища? — шикнула я на нее. Хотя Зверев, по моим подсчетам, сейчас должен был уже мысленно копать облепиху по дороге в город, но конспирация все равно не помешает.

— Тебе хорошо говорить, а у меня мочевой слабый. Я тут привязанная полдня сижу. — обиделась она.

Мотя легла на пол, закрыла морду лапами и, по примеру Пелагеи принялась выть, пока Толик быстро орудовал ножом. Веревки упали, и Пелагея с воплем кинулась за вагончик.

— Толик, как ты нас нашел? — потирая руки и плача от радости, спросила я.

— Так Мотя, красавица, помогла. Мы тут с ней между домов плутали, а она шасть — и к вагончику… Я же говорил, теперь с ней хоть на зайца, хоть на Пелагею. Учуяла, матушка.

Я расчувствовалась и уткнулась носом в шею Моти, а она положила голову мне на плечо.

— Ну и напугали вы нас, — выдохнул Толик, озираясь. — Леха меня послал, хорошо, что ты адрес на газете записала, так бы хрен мы вас нашли. У Ахмета не люди — дрянь, велено же было за вами приглядывать, а они тебя до лесочка проводили, и не успели засечь, куда ты на развилке свернула. Там же еще одна дорога есть, поворот на «Лопатино». Пока я все дома прочесал… Это хорошо, что тут свет горел, какой-никакой ориентир. Ну и Мотя сюда кинулась.

— А сам Леха где? — удивилась я отсутствию командира, вытирая заплаканные глаза рукавом кофты.

— Я поехал сюда, а он на выезде из города остался, там дорога только одна. Вдруг бы этот придурок рванул назад вместе с вами? Люди Ахметова его машину засекли по моей просьбе еще днем, но этот гад меняет тачки, как перчатки. Алексей целый день занимался выяснением, что Зверев и есть израильский дядя. Лихой он парень, однако.

— А как вы это узнали?

— Отпечатки пальцев: у Ларисы в квартире было полно отпечатков Ройзмана, их сравнили с отпечатками Зверева. Предваряя твой вопрос, скажу: отпечатки Зверева взяли в личной картотеке Джамала. Все его ребята там отмечаются. К сожалению, раньше этот гад ни по какому делу не проходил, не то бы он так свободно не менял паспорта и лица.

— А чего люди Ахметова его еще раньше не схватили? — недоумевала я.

— Так после твоего побега от Чернова такая свистопляска началась! Я Алексея нашел в центре, мы приехали, чтобы по рогам им надавать за твое похищение, а у них офис и склад горит. Полыхало минут 30, кто-то бензином все облил, потушить не могли. А возле склада — труп одного шестерки, из ахметовских. Якобы попал на себя бензином и загорелся. Скорее всего, он был человек Зверева, в курсе дела держал, а тот его использовал, чтобы подставить. Ахметовцы срочно собрались, говорят, может начаться передел. Так что им не до слежки и не до Зверева, надо хозяина спасать, вот они тебя и упустили. Говорю же, здесь сплошные молокососы…