Белая ночь

От этого зрелища меня начало мутить, но мне кажется, я начал понимать, что с ними происходит.

Смерть приходит к вампирам не быстро — но когда приходит, забирает тех, которые могли бы еще жить и жить. При всем неестественном магнетизме вампиров Белой Коллегии, столь прекрасных внешне и столь извращенных внутри, при всей их способности подарить тебе величайшее наслаждение в твоей жизни, даже ценой этой самой жизни — при всем этом сами они тоже чувствительны к этому магнетизму.

В конце концов, они как обычные зеваки любят поглазеть на смерть. Они видят смесь ужаса и восторга на лицах тех, кого они убивают. Они питаются эмоциями, высасывая чужую жизнь, но никогда не забывая о том, что рано или поздно с ними случится то же самое. Что придет день или ночь, и настанет их очередь встретиться с костлявой, и они падут точно так же, как делали это снова и снова их жертвы.

Смерть уже забрала Мадригала Рейта. И очень скоро заберет Витто Мальвора. И всем до одного вампирам Белой Коллегии не терпелось увидеть, как это случится, как это коснется их, по поразит на этот раз кого-то другого.

Словами не описать, как им не хватает смирительных рубашек.

Психи ненормальные.

Я выкинул это из головы. Я еще не довершил начатое.

— Ладно, — буркнул я Рамиресу. — Готов?

Он оскалился в свирепой улыбке.

— Поехали!

Витто Мальвора, последний оставшийся в живых из убийц Анны, спокойно смотрел на меня побелевшими от Голода глазами. Мне показалось, что для человека, стоящего перед готовыми вот-вот убить его разъяренными чародеями, вид у него не слишком чтобы испуганный.

Да что там, вид он имел, скорее… довольный?

Ох, блин!

Витто откинул голову назад и развел руки в стороны.

— Убей его! — рявкнул я, убирая щит.

— ГОСПОДИН! — взревел Витто, заглушая все остальные голоса в пещере, и я услышал в его голосе не только физическую мощь, но и магическую силу.

Только доли мгновения не хватило Рамиресу для того, чтобы перекинуть меч в левую руку, высвободив правую для разряда зеленого огня, но за это время вампир успел опустить руки, перекрестив их перед собой и прошипев несколько слов на незнакомом мне языке. Комок зеленого огня разбился об эту преграду, хотя капли его все-таки коснулись рук Витто и выжгли на коже здоровенные обугленные язвы.

— Черт! — выругался Рамирес.

Но времени на ответ я тратить не стал.

Я всей кожей ощущал это. Ощущал энергию, сгустившуюся на полу пещеры перед белым троном. Не взрывчатую магию, но сильную, пульсация которой проникала до костей. Мгновением спустя я узнал ее. Слабое, угасающее эхо такой же я слышал несколько месяцев назад в той пещере, в Нью-Мехико.

Послышалось низкое гудение. Потом к нему добавилось еще одно. И еще. А потом в воздухе перед троном возник вихрь. Пару секунд он вращался, потом застыл, превратившись в висящий на высоте нескольких дюймов от пола продолговатый диск непроглядной тьмы. Он словно раздвинул пространство пещеры, и в Провал выплеснулся из него влажный, ледяной, пахнущий плесенью воздух Небывальщины.

Мгновением спустя в проходе что-то шевельнулось, и из него выпрыгнул вурдалак.

Ну, я назвал его вурдалаком. Однако при всем сходстве с вурдалаком он словно явился из другой эпохи. Ну, знаете, это как наскальные рисунки времен последнего ледникового периода — большая часть изображенных на них животных нам знакома, только ростом они больше нынешних, мускулистее, у многих видна лишняя пара клыков, или рогов, и бока покрыты броней.

Эта тварь была того же порядка. Восьми футов роста, размах его сутулых плеч напоминал больше гориллу, чем гиену или бабуина, на которых смахивают обычные вурдалаки. От последних его отличали также костяные пластины на скулах и более массивная нижняя челюсть. И вообще, черты его казались гипертрофированными подобиями черт тех тварей, с какими я уже имел дело в прошлом. Зазубренные роговые пластины на кулачищах позволяли ему крушить и мозжить не менее эффективно, чем рвать и кусать. И еще: надбровные дуги он имел такие выступающие, что глаза под ними только угадывались по блеску.

Вурдалак пригнулся и одним прыжком одолел добрых двадцать футов, приземлившись с таким рыком, что я ощутил неприятную слабость в коленях.

А из прохода тем временем выпрыгивали все новые. Десять. Двадцать. И поток их все не иссякал.

— Блин-тарарам, — прошептал я.

Рамирес шумно сглотнул у меня над ухом.

— Эх, — произнес он. — Так, девственником, и помру.

Витто испустил омерзительный, полный садистской радости смешок.

— Наконец-то! — взвыл он. Черт, он даже сплясал чечетку от радости. — Наконец-то конец этому маскараду! Убейте их! Всех убейте!

Не знаю, кто завизжал первым, вампир или невольница, но этот визг подхватили остальные, и вурдалаки, обезумев от жажды крови, ринулись вперед, не разбирая дороги.

Я убрал щит и всю энергию, что накачал в жезл. Ни то, ни другое не помогло бы мне спастись из этой адской бойни, в которую вот-вот готова была превратиться пещера.

— Вот теперь да, — выдохнул я. — Это западло — так западло.

Глава ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Так я и знал, — буркнул Рамирес. — С самого начала подстава.