Белая птица

Стояли последние тёплые дни сентября. Струи фонтана били вверх и переливались на солнце. Алиса наклонилась через бортик к самой воде и опустила руки в прохладную прозрачную воду. Там лежало несколько монет, она их выловила, спрятала в карман. Обошла весь фонтан, но монет больше не было. Посчитала, на сосиску в тесте хватит. Она побродила ещё немного и пошла в парк. Возле выхода из парка стоял павильон с выпечкой. Алиса села напротив него на лавочку и стала наблюдать за покупателями. Одни покупали и уходили, другие тут же у столиков ели. Некоторые недоедали и тогда она ждала, когда они уйдут и брала себе то что они оставляли на бумажных тарелках. Доедать за другими она не считала чем-то плохим. Когда голоден так, что желудок скручивает, тут не до приличий. Иногда она просила купить ей что-нибудь, но это было редко, и она долго выбирала по лицу такого человека. Ещё раз пересчитала мелочь, сжала в руке, но потом решила не тратить их и стала ждать, вдруг кто недоест и оставит ей. Начинало темнеть и немного похолодало, подул слабый ветер, зашелестел над ней жёлтыми сухими листьями. Алиса засунула руки в карманы и сжалась. Мимо прошёл мужчина, посмотрел на неё. Она краем глаза следила за ним. Он дошёл до конца аллеи и повернул обратно. Внутри у Алисы пробежал холодок, но от чего, от его взгляда, оценивающего её или от его мягкой, крадущейся походки. Стараясь не смотреть на него, лишь изредка кося глазами, она пинала носком кроссовка трещину на асфальте. Мужчина подошёл к павильону и что-то купил. Постоял и направился к Алисе.

— Составишь мне компанию? Не люблю один есть, — он сел рядом, открыл пакет и протянул гамбургер Алисе.

Она пожала плечами и нехотя взяла, подумала — сам угощает, я его не просила. Горячая булочка с обжигающей котлетой таяли во рту и падая в желудок согревали озябшее от вечерней прохлады тело. Она косила глаза разглядывая доброго дядьку. Теперь он показался ей совсем не старый, лет тридцать наверно. Короткая причёска подчёркивала высокие скулы, его прямой нос был узок и длинноват. Он наклонился вперёд, упёрся локтями в колени и держа пальцами гамбургер, ел, лениво пережёвывая. Его красиво очерченные пухлые губы блестели от жира, и он временами проводил по ним языком. Алиса доела, вытерла руки и губы салфеткой, бросила её в урну. Мужчина выпрямился, пошарил в кармане рукой и вытащив купюру протянул её Алисе:

— Сходи купи мне кофе, а себе что хочешь.

Она с готовностью выхватила деньги и бросилась к павильону. Ему кофе, себе горячий шоколад. Вернулась, протянула ему стакан с кофе и сдачу. Он взял стаканчик, а на монеты лежавшие на ладони Алисы даже не взглянул. Она снова пожала плечами и ссыпала их себе в карман. Они звякнули, присоединяясь к уже лежавшим в кармане монеткам.

— Меня Сэм зовут. Тебя как? — он повернулся к ней и тёмные глаза вспыхнули огоньками.

— Алиса.

— Чё тут одна делаешь? Ждёшь кого?

— Ага, — Алиса потягивала ароматный напиток, — Друзей жду, — соврала она, — И парня своего.

Сэм недоверчиво оглядел её, его брови сначала поползли вверх, затем он их нахмурил, соединив на переносице.

— Тебе сколько лет?

— Пятнадцать.

Его брови опять удивлённо полезли на лоб. Ну, да, она не выглядит на пятнадцать, маленькая, худенькая, груди только начали расти, а короткая причёска делала её похожей на пацана. Но это издалека, вблизи же было видно по симпатичному лицу, что она девочка. Большие голубые глаза с пушистыми ресницами, маленький курносый нос, делали её похожей на куклу. Сэм хотел что-то сказать, открыл рот, но резко встал и быстро пошёл к выходу из парка. Алиса посмеялась над его непонятными поступками. Посидела ещё немного, допила шоколад и решила идти к тётке. Завтра воскресенье, она у неё сейчас помоется и выспится в тишине.

Дождь закончился и согревая землю лучами в просветах между туч пробилось яркое солнце. Алиса шла из школы, домой идти не хотелось, и она села на свою любимую лавочку в парке. Сидела и смотрела на людей, на детей в колясках. Где-то играла музыка.

— Алиска! Вот где она, дура, сидит, — громкий окрик заставил её вздрогнуть, по аллее шла мать с каким-то мужиком, — Иди домой. Дома срач, а она прохлаждается. Чтоб всё убрала и вымыла, поняла, паршивка, и чтоб из дома ни ногой, приду проверю. Ишь, сидит.