Белая субмарина: Морской волк 4-6

В Арктическом флоте и на берегу рассказывали страшные сказки про проснувшегося Змея Ермунгарда или полярного демона, которого русские призвали себе на службу. Мы не знали, с чем столкнулись – но были единодушны, что если это встретилось вам в море, оставьте надежду вернуться домой! В то же время, это русское Нечто могло долго не беспокоить нас, когда мы не лезли в русские воды и не трогали русские корабли. Мне говорили даже про негласное правило, которого придерживались иные из командиров лодок – встретив в море судно под русским флагом, «не замечать» его, чтобы не разбудить русское зло на свою голову. Не знаю, как часты были такие случаи, и были ли они вообще, всё же русские от Исландии до Мурманска обычно ходили в конвоях. Хотя могли встречаться одиночные транспорты, а особенно русские рыбаки, они уже открыто вели лов не только в Баренцевом, но и в Норвежском море, к западу от Порсангера, и даже у острова Медвежий. Существовал приказ штаба 11-й флотилии, объявлявший эти траулеры слишком мелкими и дешевыми целями для торпед субмарин – и его не нарушали, помня, как зимой такой потопленный русский траулер обернулся для нас гибелью трех подлодок и эсминца Z-38, а эскадра во главе с линкором «Шарнхорст» едва спаслась, когда русский Ужас вышел мстить. Второй раз был уже на моей памяти, когда Кумметц приказал проверить наши «двадцать первые» на русских подлодках в Норвежском море. И снова в море появилось русское Нечто и устроило Арктическому флоту бойню, после чего адмирал категорически запретил нашим лодкам и надводным кораблям заходить севернее широты Нарвика – во избежание последствий.

Примечательно, что никто не мешал нам топить британцев или янки. Но если русские сейчас в игре, это совсем другой расклад! В последний раз одной лодке, той самой U-1506, удалось спастись на предельной глубине, после чего вышла инструкция, что теперь для безопасности лодкам «тип XXI» рекомендуется в зоне, где возможно появление Ужаса, совершать переходы исключительно на глубине свыше двухсот и в малошумном режиме. Но как погружаться, имея в прочном корпусе дырки, аварийно заделанные деревом? Эти подушки и упоры не выдержат глубже тридцати метров – если русские сейчас наделают нам дыр, мы покойники, нам не уйти! И помоги нам боже, чтобы в Нарвике в мастерских сумели бы нормально заварить хотя бы одну пробоину!

Я отвечал перед Германией за вверенную мне лодку и экипаж. И мне было всего тридцать лет, и жизнь казалась безоблачной, я не хотел умирать! В конце концов, мы честно сделали всё, что могли. Увидев возле берега что-то отдалено похожее на силуэт подлодки – хотя это, очень возможно, были и сараи, – я скомандовал залп торпедами в том направлении, получив законное право после записать в журнале: «Цель предположительно поражена». После чего U-1505 легла на обратный курс.

Я был удивлен бешенством адмирала, открыто обвинившего меня в трусости. Причем мне казалось, еще больше невыполнения задания его огорчило повреждение моей лодки. По его приказу, на борт U-1505 немедленно прислали сварщиков – чинить повреждение. Вечером двадцать третьего октября пришел приказ из Берлина адмиралу и всем виновным в измене немедленно прибыть для предания суду – поскольку этот приказ касался многих, то быстро стал достаточно широко известен. Ночью герр Кумметц собрал штабных офицеров на совещание, я присутствовал тоже. Главной темой была идея обратиться к русским с предложением капитуляции. Вопреки существующему приказу немедленно арестовать предложившего такое, никто не возразил – очень многие присутствовавшие были в списке изменников, у всех прочих уверенности не было тоже. Было решено пока запросить русских о перспективах такого шага.

Утром был получен ответ. Одновременно с известием о продвижении русских егерских батальонов через горы с юга, в обход позиций у Ромбака. И докладом начальника артиллерии, что половина его тяжелых железнодорожных транспортеров разбита русским огнем с северного берега Ромбакен-фиорда, боеприпасы также на исходе, еще максимум сутки боев – и прорыв обороны у тоннеля неизбежен. Русские спрашивали, относится ли предложение о сдаче ко всей крепости Нарвик, включая острова, гарнизоны и батареи на них, или только к району города – и заявляли, что если второе, то это их не интересует, так как его они скоро возьмут сами.