Белая таежка

«Да он же как сыр в масле катается, если уже не первый год золотишко промышляет!» — думал я, не без робости ощупывая его карманы.

Сопротивляться или возмущаться Профессор и не думает. Наоборот, он даже поворачивается ко мне так, чтобы я скорее заканчивал эту процедуру. Он со мной как с ребенком забавляется. Кольча видя, что мне некуда положить изъятые у Профессора вещи, оказывает услугу: приносит мою кепку. Свою он потерял, как я уже говорил. Я первым делом вытащил у Профессора из ножен охотничий нож. Дорогой, с белой костяной рукояткой.

— Вот тут еще один, — забывшись, Профессор опустил одну руку и коснулся пальцами узенького набедренного кармашка.

— Руки! — рявкнула жестко Галка.

Палец ее лежал на спусковом крючке. Ружье было наставлено прямо в грудь Профессору. Я старался держаться немного в стороне.

— Осторожнее, девочка, — попросил Профессор, подняв руку. — Ружье раз в год само стреляет.

А в голосе его ни страха, ни малейшей тревоги или волнения.

42

Когда я закончил обыск, Галка позволила Профессору опустить руки и сесть, а мы расположились напротив шагах в двадцати. Я оделся, положил рядом с собой трофейное ружье, Галка мое принесла. Села она так, чтобы Профессор все время был у нее перед глазами, и на колени положила двустволку.

Из карманов его я выгреб американские сигареты «Кент», газовую зажигалку, изящную записную книжку-алфавит в кожаном переплете, авторучку фирмы «Паркер» с золотым пером, красивый шариковый карандаш пузатенький, видать, с толстым стержнем, долгопишущий, плоскую бутылку-фляжку коньяку и стопку визитных карточек. На карточках в типографии красивыми письменными буквами было напечатано: «Профессор Залесский Олег Аркадьевич», и шли рядком номера телефонов: служебный и домашний. Домашних оказалось даже два — второй загородный. Дачный. А в документах значилось, что кандидат исторических наук профессор Залесский Олег Аркадьевич командируется в северные районы Иркутской области для завершения работы над докторской диссертацией. 10 июня в Киренске отмечено командировочное удостоверение. Скрепкой к нему билеты прижаты — от Москвы до Иркутска и от Иркутска до Киренска, квитанции из гостиницы, счета на телефонные переговоры… Все чин-чинарем!

— Вот так штука! — тихонько шепнул я Галке и показал глазами на профессорское ружье, на ложе которого была привинчена серебряная пластинка: «Дорогому коллеге профессору Залесскому О. А. в день его сорокалетия от преподавательского состава НИИ».

— Туфта! — досадливо бросила Галка шепотком. — Липа!..

Я такого поворота дела никак не ожидал. У меня даже сердце екнуло, как это бывает, когда ступишь на твердое место, а нога неожиданно для тебя не находит опоры.

Кольча посапывает в две дырочки с оскорбленным видом. Дескать, моя хата с краю, я ничего не знаю. Как хотите, так и расхлебывайте эту кашу, вы сами ее заварили.

Он и сел-то не рядом с нами, а чуть поодаль.

Галка нисколько не смутилась, просмотрев документы бородатого, даже бровью не повела.

— Золотишком интересуетесь, товарищ профессор? — желчно спросила она, налегая на последнее слово.

Кольча хотел что-то сказать ей, поднял на нее глаза.

— А ты сиди и не вякай! — сурово отбрила она его. — Горе луково!

Он буркнул что-то себе под нос и сконфуженно умолк.

Галка выжидательно посмотрела на бородатого. «А ну-ка попробуйте выкрутиться! — было написано на ее лице. — Заранее предупреждаю, со мной этот номер не пройдет!»

— Да, вы угадали, девочка, — благодушно улыбнулся бородатый. — Но лишь отчасти. Я ищу золото, так сказать, в отлитом виде. Ваш коллега уже об этом упоминал.

— Хватит темнить! — оборвала его Галка.

— Я вполне серьезно, без шуток, ребята, — невозмутимо продолжал бородач. — Ищу изваяние, Золотую Бабу. Это величайшая историческая ценность, ребята.

— Вы читали про нее что-нибудь? — ввернул Кольча.

— Помалкивай! — отмахнулась Галка, даже не поглядев в его сторону.

Она тоже разозлилась на Колокольчика. Сами посудите: мы переживаем, мучаемся, на животе столько проползли, чтобы спасти его, страхов набрались по горло, а он тут вась-вась с этим типом. Нашел кого слушать! Да все его бумажки, может статься, для того и собраны, чтобы пыль в глаза пускать таким простачкам, как мы. Все, баста! Мое колебание кончилось, я на стороне Галки.

— А где ваш Гурьян? — едко ввернул я.

— Гурьяна я отправил в эвенкийское стойбище. — Профессор не выказал ни малейшего смущения или удивления.

— Зачем? — подхватила Галка.

— Там живет древний шаман, у которого можно кое-что выпытать о Золотой Бабе. С годами он стал забываться, не очень строго контролирует себя.

Опять он про эту Золотую Бабу. Я не удержался и нагнулся к Колокольчику:

— Что за бабу он тут приплел?

— Древний идол, — обиженно бросил Кольча.

— Когда вернется Гурьян? — продолжала допрос Галка.

— Думаю, что дня через четыре.

— Он ваш ассистент? — вставил я шпильку Профессору.

— Нет. Проводник.

— Где вы с ним должны встретиться? — опять повела Галка.

— У Священного кедра.

— А где этот кедр?

— Здесь, недалеко. Вы его уже прошли.