Белая таежка

— Давайте сходим, поглядим, — подал голос Кольча. — Там же пожертвования всякие. Что-нибудь возьмем для школьного музея.

— Нет, ребята, брать я вам ничего не позволю, — решительно произнес Профессор.

Галка даже фыркнула.

— Прям уж!

Весь в наших руках, он, обезоруженный, и еще распоряжается!

— Скоро шаманы должны привезти сюда на большое мольбище Золотую Бабу, — сказал бородатый. — Если они заметят, что кто-то побывал у их святыни, торжество будет перенесено куда-нибудь в другое место. А это значит, что Золотая Баба опять ускользнет от нас. И кто знает, быть может, навсегда, если не на столетия. О том, где она хранится, знает, один-единственный человек, который перед своей смертью передает ее назначенному старейшинами новому хранителю. Но ведь смерти бывают и внезапные…

— Хватит уж тень на плетень наводить! — оборвала Профессора Галка, и в голосе ее явно прозвучали Ванюшкины нотки. — Скажите-ка лучше, зачем вы тайгу подожгли?

— И почему нас боитесь? — вставил я. — Шпионите за нами?

Я думал, что наш перекрестный допрос застанет его врасплох, но этого не случилось. Начал он совершенно спокойно, словно собирался прочесть нам лекцию о явлениях природы. Голос у него хорошо поставленный, обкатанный. Чувствуется, что человек этот давно привык выступать перед многочисленными слушателями.

— Тайга, ребята, загорелась сама. Надеюсь, вы не забыли, какой тогда был знойный день?

— На грозу хотите свалить? — враждебно заметила Галка.

— Гроза началась уже после пожара! — ввернул я.

— Лес загорается не только от грозы, — все так же спокойно и просто сказал бородатый. — Если вы таежники, то должны знать, что огонь, к примеру, может годами в торфяниках таиться и, дождавшись своего часа, коварно выползти наружу в самый благоприятный для него момент. А вот вам еще одна наиболее вероятная причина пожара. Осколки от обыкновенной бутылки. Туристы и участники многочисленных экспедиций тащат их в тайгу во всевозрастающем количестве. А бьет эти бутылки сама природа. Деревья на них падают, копытные животные давят. Осенью нальется вода, зимой ударит мороз, и вот вам бутылка взорвалась. На открытых полянах, а люди именно такие поляны и выбирают для отдыха, осколки стекла фокусируют солнечные лучи, срабатывая как увеличительное стекло. В мои детские годы ребятишки так и звали его — «зажигательным»…

— Помнишь, у нас возле Басманки был случай? — напомнил я шепотом Галке.

Она мотнула головой.

— А что касается вашего вопроса, молодой человек, — поглядел в мою сторону бородатый, — то я могу признать: да, мы вас боялись.

Галка недоверчиво усмехнулась: «Ври, ври, может, и правда будет!»

— Нет-нет, я не иронизирую! — поспешно бросил ей Профессор. — Отнюдь! Заставили вы нас понервничать и поволноваться, ребята. — Он добродушно засмеялся. — Потому мы и наблюдали за вами. Боялись, как я уже говорил, что спугнете шаманов.

— А почему возле озера Кругляша от нас отстали? — спросил я.

— Мне стало известно, что языческий праздник в этом году выпадает на более позднее время.

— Шаманы проболтались? — снова взяла допрос в свои руки Галка.

— Нет.

— Сорока на хвосте принесла?

— Тоже нет, — засмеялся бородатый. — Я узнал об этом из статьи историка Борина, напечатанной в местной газете. Газету принес мне Гурьян, ходивший в стойбище пополнять свою канистру.

— Вы ее, конечно, бросили?

— Нет. Она мне еще будет нужна.

— А где она?

— Вон там, за тем розоватым островком кипрея, я бросил свой рюкзак, показал Профессор на цветы, за которыми мы с Галкой прятались. — Когда увидел медведицу… и этого молодого человека, — улыбнулся он Кольче, — на сосне с медвежонком.

— Принести? — услужливо бросил Колокольчик, вскочив.

— Сиди! — Галка пригвоздила его взглядом к земле. — Миша, сбегай.

Я, конечно, не стал отказываться, поднялся и принес рюкзак. Галка тотчас развязала его и принялась бесцеремонно в нем хозяйничать, вытаскивая все, что попадалось ей под руку.

Ничего особенного не было в этом рюкзаке, обычные дорожные вещи: две рубашки, сигареты, несколько книг, консервы и толстая папка с какими-то бумагами.

— Это моя диссертация, — сказал Профессор. — Она так и называется «Золотая Баба». Там же и газета со статьей.

— Диссертации пишете, а Гурьяна своего самыми последними словами! подкузьмила Профессора Галка.

Вот на этот раз бородатому стало неловко, и он не пытался даже скрыть свое смущение.

— Конечно, это не делает мне чести, — вздохнул Профессор. — Но это собственный язык Гурьяна, и он скорее доходит до него. С подобными личностями я проработал несколько лет на археологических раскопках древнего сибирского торгового города Мангазеи. Пока на них не рявкнешь как следует, да еще с жаргонными словечками, дела не будет.

— А почем вы знали, что мы идем к Священному кедру? — насела на бородатого Галка.

— Мы даже сами этого не знали! — встрял я.