Белль и Себастьян

— А здесь еще кто-то есть? Ты только что сам сказал: твоя собака никого, кроме тебя, к себе не подпустит, а я не могу позволить, чтобы она меня укусила. И не потому, что боюсь за себя, Себастьян. В ближайшее время мы готовимся сделать кое-что недозволенное, секретное, что может обернуться большой бедой. Поэтому всем нам надо быть очень осторожными. И я должен быть полностью здоров, чтобы «гулять с людьми по горам»! Ты же сам видел, верно?

Себастьян, понурившись, кивнул.

— Поверь, этим людям тоже грозит смертельная опасность, и нужно, чтобы я о них позаботился.

— А если у меня не получится с уколом?

— У тебя есть другие предложения?

Гийом поднял шприц и нажал на поршень, чтобы выпустить пузырьки воздуха. Лекарство брызнуло тоненькой струей. Убедившись, что все правильно, он передал шприц мальчику. Себастьян взял его двумя пальцами, судорожно сглотнул и спросил:

— И как делать?

— Уколоть лучше в ляжку, там, где потолще. Зажми кожу двумя пальцами и вколи иголку одним уверенным движением, спокойно и по прямой.

— Ей будет больно?

— Сейчас она в полузабытьи, так что не очень. Это нужно сделать, Себастьян.

Мальчик кивнул с серьезным видом. Ему бы хотелось, чтобы все уже закончилось, только это невозможно. Он должен сделать укол! В самое толстое место на ляжке… Себастьян ощупал лапу собаки и подумал, что кожа кажется такой толстой, как выделанная шкура. Странно было прикасаться к Белль, чтобы ее полечить, а не приласкать… И он зашептал — вполголоса, размеренно, без смены интонаций, хотя и не знал, что именно так успокаивают страждущих, вводят их в своего рода транс:

— Это лекарство, оно не делает ничего плохого, оно лечит… Я расскажу тебе, как нам делали прививки. Я не заплакал, а другие дети плакали… Это Гийом тогда ставил нам уколы. Ты ведь не захочешь, чтобы он тебя уколол, верно? Но ничего страшного в этом нет. Сейчас я оттяну кожу пальцами… теперь делаю укол…

Собака вздрогнула и жалобно застонала. Медленно выдавливая из шприца лекарство, Себастьян продолжал ее уговаривать. Гийом передвинулся поближе к очагу, где лежала толстая палка. Если пес вознамерится напасть, он всегда успеет до нее дотянуться…

— Ну вот, почти готово. Еще немножко… Всё! Мы справились! Получилось!

Мальчик аккуратно вынул иглу и передал шприц Гийому, а потом прижался лицом к шее собаки, которая снова задышала громко и часто, как локомотив.

— Теперь ты поправишься. Слышишь, моя красавица, ты поправишься…

Гийом мысленно подготовил целую речь, чтобы предупредить мальчика, но понял: слова ничего не изменят. Собака производила впечатление совершенно ручной. Он взял шприц, проверил, в порядке ли стеклянная колба, и продезинфицировал иглу.

— Теперь тебе надо ее перевязать, как я скажу.

— Я уже умею!

— Неужели? Ну что ж, мсье фельдшер, хочу вам заметить, ваша больная пахнет как сдохший хорек! Впредь рану будешь промывать дезинфицирующим средством. Потом положишь немного мази на компресс и наложишь компресс на рану. Я бы охотно ее расширил, но твоему псу и так пришлось помучиться.

— Она не мальчик, она Белль!

— Да, я знаю, но, если говорить в общем, она тоже пес.

— Ну конечно, а Лина — она, в общем, мужчина, да?

Гийом засмеялся, представив себе мужеподобную Анжелину — в костюме и с усиками.

— Ты прав. Это девочка. Из твоей старшей сестры получился бы неважный мужчина!

Он поставил на огонь немного воды в миске, потом стоял и смотрел, как Себастьян неторопливо, без малейших признаков волнения промывает рану. Когда почти все было готово, доктор проверил повязку и кивнул, приятно удивленный ловкостью мальчика. Его вмешательство не понадобилось. По правде сказать, Гийом испытал огромное облегчение, что всё вышло именно так. Теперь можно было не сомневаться в том, что Себастьян — мальчик рассудительный и ответственный.

— Следи, чтобы повязка всегда была чистой и сухой. Раз в два дня ее нужно менять и наблюдать за состоянием раны, а также ее запахом. Он должен стать слабее. Я скоро приду проверить, потому что может понадобиться еще один укол, но самое трудное ты уже сделал. Теперь главное — хорошо ее кормить, потому что она очень слаба, и особенно важно заставить ее много пить.

— А если она не захочет? Она с позавчерашнего дня ничего не ела… А может, и еще раньше, я уже не помню.

— Она захочет, как только начнет поправляться. Сейчас важнее всего, чтобы она пила.

— А молоко ей можно?

— Ты давал ей молоко? Очень хорошее решение. Да, молоко ей можно. Это предотвратит обезвоживание, и к ней быстрее вернутся силы.

— Что такое обезвоживание?

— Это когда в теле становится слишком мало воды. Можно прожить без еды несколько дней, но пить надо обязательно. Даже наша планета состоит больше из воды, чем из земли. И человеческое тело тоже. Поэтому, чтобы жить, необходимо иметь в теле нужное количество воды, понимаешь?

— Не очень.

Пока Гийом укладывал свои вещи, Себастьян с ноткой беспокойства спросил:

— Скажи, ты ведь не расскажешь про Белль? Никому?

— Никому.

— Я тоже никому не скажу.