Беллинсгаузен

А собрание в мэрии продолжало бушевать. Здесь выбрали новую депутацию. На дворцовых гребных судах она отправилась к коменданту крепости. В накале страстей, видя уступчивость короля, национальное собрание утвердило из своей среды трёх правителей: по политическим, военным и гражданским делам. Триумвират ограничивал королевское правление и, по существу, забирал власть в свои руки. Наследный принц Дон-Педро, который должен был оставаться в Бразилии наместником короля, понял, что народные избранники зашли слишком далеко. Он собирался единолично управлять колонией и тут же поехал в казармы. Солдаты и офицеры, нисколько не медля, окружили мэрию, однако натолкнулись на отчаянное сопротивление. Поднялась стрельба. Несколько человек пало замертво. Толпа в смятении рассеялась. Некоторые бросились в море, чтобы доплыть до купеческих судов, стоявших недалеко. Многие утонули. Солдаты, ворвавшись в зал, порвали все сочинённые бумаги, поломали мебель, сорвали бархат со штор и сукно со столов и поделили между собой. За поехавшими в крепость депутатами принц послал вооружённые гребные суда. Их встретили на обратном пути, вернули в крепость и посадили под стражу.

Среди возбуждённых горожан возникла новая молва. Глядя на множество огней, высвеченные флаги на «Востоке» и «Мирном» по случаю празднования Пасхи в православный день, бразильцы решили, что российские шлюпы посетил адмирал королевской флотилии и просит в случае надобности помочь войскам подавить смуту. Этот слух глубоко оскорбил русских.

— Мы моряки, а не каратели, — объявил Беллинсгаузен. — Мы не вмешаемся в чужие дела, даже если об этом попросит сам Господь.

Но эти же события заставили короля ускорить сборы. Бразилию, где он прожил тринадцать лет, он покидал неохотно и всё время медлил, не назначая точной даты. Возмущение граждан побудило его назвать срок отхода эскадры — 14 апреля.

Накануне этого дня все королевские вещи и казну разместили на кораблях. На 74-пушечный «Хуан VI» прибыл король со своим семейством. На фрегате «Каролина» обосновалась вдовствующая принцесса, жена старшего брата короля. На шлюп перевезли тело покойной королевы, матери Хуана VI. Кроме этих судов в Португалию отправлялись корвет, бриг, дворцовая яхта и пять транспортов. Все одиннадцать судов, заполненных вещами сотен придворных, так загрузились, что дрова клали на русленях по бортам, — одних кур на проезд было заготовлено более тридцати тысяч.

14 апреля эскадра снялась с якоря. Королевскому штандарту салютовали крепость, военные суда, русские шлюпы. Наследный принц Дон-Педро и принцесса провожали короля до моря и вернулись в Рио на пароходе.

За королевским двором стали собираться в путь и послы других стран. Беллинсгаузен предложил барону Сераскеркену отправиться в Лиссабон на экспедиционных судах и тем сохранить издержки на наем иностранного корабля для перевозки посольства в Европу. Посланник обрадовался такой оказии и 21 апреля поселился на «Востоке». На «Мирном» устроились коллежский советник Бородовицын и датский поверенный в делах Доль-Примо-Даль-Борго.

8

Фаддей не пожалел, что принял барона на свой шлюп. Фёдор Васильевич фон Сераскеркен оказался приятным собеседником. В молодости он служил у несчастного гатчинского изгнанника Павла Петровича, ставшего после смерти матери Екатерины Великой императором, участвовал в шведской кампании в отряде Барклая-де-Толли, в Отечественной войне 1812 года — в корпусе Михаила Андреевича Милорадовича, разгромившего одного из храбрецов наполеоновской армии, маршала Нея.

Посланный в далёкую Бразилию, Сераскеркен с таким же добросовестным усердием нёс службу для России, с каким выполнял любые поручения императоров. Сторонник более широких сношений русских с южноамериканской колонией португальцев, он ревниво следил за действиями английских купцов, которые с флибустьерской хваткой и бесцеремонностью, скорым умом и решимостью способствовали богатству и могуществу Альбиона.

   — Пользуясь тем, что английский корпус Веллингтона воюет с французскими солдатами и польскими легионерами Наполеона в Португалии, освобождая страну от захватчиков, британские купцы добились от Хуана немыслимых льгот. Они одни получили право привозить свои изделия и платили лишь пятнадцать процентов от прибыли. С других же власти взимали почти четверть, — говорил Сераскеркен офицерам в кают-компании, краснея от гнева. — Вы заметили, наверное, что из всех вольных судов на рейде стояло больше английских? Они везут бумажные и шерстяные ткани, фаянс, всякое оружие, порох, масло, сыры, ветчину, картофель, лук и чеснок, подрывают хозяйства местных крестьян и скотоводов.

   — Немало стояло и американских кораблей, — заметил Торнсон.