Беллинсгаузен

Однако, несмотря на все старания Кильхена, книц у вольных купцов не оказалось. Тогда Фаддей попросил вице-консула закупить дубовые кницы в здешнем адмиралтействе. На «Восток» приехали командир порта с корабельным мастером. Португалец-мастер брался за работу, но запросил такие деньги, которых попросту не было в судовой кассе. Сошлись на том, что адмиралтейство продаст лишь дерево и кницы, а остальное выполнят сами матросы. После долгих проволочек и затруднений из адмиралтейства прислали восемнадцать книц. Половину употребили под бимсы, другие приделали стандерсами. Старые кницы не убирали — боялись их трогать, чтобы не затягивать ремонта. Он и без того продолжался до апреля.

В это время русские моряки оказались свидетелями разгоравшегося политического конфликта при португальском дворе. За несколько дней до прихода шлюпов в Рио король объявил о своём намерении вернуться в Лиссабон. В сопровождении многих духовных особ и придворных он поехал на своей вызолоченной барже на флагман «Хуан VI». На нём он хотел отправиться в метрополию. «Восток» и «Мирный» уже стояли на рейде. Когда король проезжал мимо шлюпов, матросы с рей кричали «ура», канониры стреляли из пушек. Гребцы на барже осушили вёсла, какой-то сановник с королевским штандартом в руке произнёс речь, приветствуя Россию и её императора.

В один из дней Беллинсгаузен с Лазаревым и Завадовским съехали на берег, чтобы увидеть народное собрание. На нём должны были выбрать некоторых министров и депутатов для вручения королю просьбы дать народу Бразилии испанскую конституцию, которая существовала бы в полной силе до принятия португальской. Такое собрание интересовало потому, что они, русские, живущие под скипетром самодержавным, не знали никаких конституций и никогда не видели подобных ассамблей.

Дома на главной Биржевой улице украшали шёлковые флаги, выставленные из окон. На тротуарах толпился народ. Людьми был забит и зал мэрии в виде амфитеатра.

После долгих споров, затянувшихся до вечера, выбрали пять депутатов из разных сословий — военных, купцов, плантаторов, ремесленников. Избранники отправились пешком из мэрии во дворец короля. В зале загремела музыка, во дворе стали рваться ракеты, извещая о том, что депутатская делегация на подходе. За ними повалил народ. Но зал не опустел, а поредел: остались доругиваться самые рьяные спорщики.

Толпа увлекла и наших моряков, заинтересованных, чем же закончится вся затея. По пути шествия из освещённых окон махали белыми платками, кричали «виват! виват!», словно одержали неслыханную победу.

Во дворце депутатов встретил какой-то генерал. Он сказал, что король находится в загородном замке в шести милях от города. Депутаты заспешили к монарху на двух колясках, а моряки, не заходя в бурное собрание, вернулись на свои шлюпы.

По случаю Пасхи в час пополуночи на ярко освещённом «Востоке» началось богослужение. Оно окончилось утром. Вместе с лазаревцами разговелись и уселись за праздничные столы.

К обеду подъехали и знакомые португальцы. Они рассказали, что шумное народное собрание закончилось в два ночи. Поскольку расстояние до загородного дворца короля было неблизким и депутаты не возвращались, среди избранников пронёсся слух, будто депутатов арестовали. Собрание потребовало вызвать генерал-полицмейстера и генерал-губернатора. Те явились и стали уверять разгорячённую толпу в совершенной безопасности депутатов. Один молодой человек, более всех кричавший, излишней дерзостью своей управляющий всем собранием, потребовал отчёта от губернатора, почему по городу ходят патрули, грозил наказанием, если они наперёд появятся на улицах. Потом этот бразильский якобинец с другими сообщниками предложил послать коменданту крепости Санта-Крус повеление под страхом смертной казни не выпускать из бухты Рио-де-Жанейро никаких судов, чтобы они не увезли деньги, погруженные королём на эскадру.

Как раз в этот момент король милостиво принимал депутатов. Своей подписью он утвердил их требования о введении испанской конституции в Бразилии до получения лиссабонской.