«Белое дело». Генерал Корнилов

Все начиналось с маленьких, едва заметных ручейков. Их трудно рассмотреть и сейчас: почти нет источников, а те немногие, что сохранились, требуют тщательной проверки и перепроверки. Это понятно: в послефевральской обстановке, когда массовые революционные организации были активны и сильны, а Временное правительство вынуждено демонстрировать свой разрыв с «павшим режимом», приверженность революции и демократии, правые силы должны были действовать тайно, практически подпольно. Респектабельные господа — военные и штатские — собирались в квартирах за плотно зашторенными окнами и за чашкой кофе, обсуждали положение, намечали планы. В середине апреля одно из таких собраний состоялось в квартире некоего В. С. Завойко. Это имя было довольно широко известно в кругах промышленников и финансистов, связанных главным образом с нефтедобывающей отраслью.

Карьеру свою Завойко (украинский помещик) начал в середине 1890-х годов, когда, по его собственным словам, был «причислен к лондонскому и парижскому посольствам».

После революции 1905–1907 гг. Завойко, склонный к авантюризму и эскападам, сложил с себя дворянское звание, приписался к крестьянскому сословию и занялся финансовой и промышленной деятельностью. Керенский впоследствии писал о нем как о «распутнице». Февраль 1917 г. застал его на нобелевских промыслах директором-распорядителем компании «Эмбо и Каспий». В Петроград он вернулся в начале апреля 1917 г. Здесь он занялся журналистской деятельностью: организовал издательство «Народоправная Россия», издавал журнал «Свобода в борьбе», по своему направлению близкий к получерносотенному «Новому времени». По-видимому, это и открыло Завойко дверь в кабинет к Корнилову на Дворцовой площади.

Каким образом Завойко прочно оказался в корниловском окружении, сказать трудно. Скорее всего, Корнилов обратил внимание на статьи Завойко, печатавшиеся в «Свободе в борьбе», в которых проводилась мысль о том, что революция лишь усилила в России анархию, безделье, безответственность и хищничество. «Мы вовсе не революционеры, — писал Завойко, — а самые грязные и подлые сволочники». Так или иначе, как позднее утверждал Завойко, он явился к Корнилову и «предложил ему свои услуги и свою работу в качестве человека, знающего страну от края и до края… искусившегося в политической деятельности, располагающего словом и способностью письма». Корнилову импонировали утверждения Завойко о том, что с приходом к власти Временного правительства Россия вступила в эпоху «анархии и безответственности» и что спасут ее не партии и организации, а «чудо и отдельные люди». Отдельные люди!

Помимо хозяина квартиры — самого Завойко — на собрании присутствовали пововременец Б. Суворин, адъютант Корнилова полковник В. Плетнев, нововременский журналист и сотрудник Завойко по «Свободе в борьбе» Е. Семенов (несколько позднее, в 1918 г., он станет одним из тех, кто займется фабрикацией фальшивок о большевиках — «германских агентах», так называемых документов Э. Сиссона, и продажей их за границу), еще несколько человек. Обсуждался вопрос о необходимости положить предел «революционной анархии» посредством установления военной диктатуры. Когда заговорили о кандидате в диктаторы, все сошлись на генерале Корнилове. Присутствовавший на совещании Е. Семенов в своих воспоминаниях, написанных уже в эмиграции, утверждал, что через несколько дней Завойко и Плетнев сообщили ему о согласии Корнилова с их «программой» и о его готовности «с ними работать». После этого, если верить Семенову, Завойко был определен к Корнилову то ли ординарцем, то ли советником.

В том же месяце (апреле) круг тех, кто видел «спасение России» в установлении военной диктатуры, начал расширяться. В Петроград за новым назначением прибыл генерал П. Врангель и вместе со своими друзьями — графом Паленом, Шуваловым, Г. Покровским — стал создавать «военную организацию», которая должна была вести подготовку к контрреволюционному перевороту. Члены организации усиленно вербовали «своих людей» в Петроградском гарнизоне, военных училищах, военном министерстве. Но им нужен был «вождь», к голосу которого, как писал Врангель, могла бы «прислушаться страна», так чтобы «достаточно решительно заявленное требование его, опирающееся на штыки, было бы выполнено». Сначала в «вожди» котировался проживавший в Петрограде генерал Лечицкий, по после того, как Врангель, Пален и др. «вышли» на Завойко, организация связала свои планы и намерения с Корниловым. Заговорщики считали, что в революционной ситуации на эту роль более всего подходит «демократическое имя»; таковым считалось имя Корнилова.

Параллельно шел процесс консолидации правых, контрреволюционных сил и в буржуазных кругах. По-видимому, к концу апреля «штатские» сторонники «твердого порядка» «конституциировались» в рамках официальной, легальной организации.