Белое солнце дознавателей

– Убить её! – взмах черного рукава и Лейле шагает ко мне, раскручивая энергетический хлыст, потрескивающий на конце силой.

Псаки, жизнь отдам за одну змейку! За одну!

Я рванула в сторону, перекатившись, и схватила первое, что попалось под руку – треножник, факел швырнула в сторону Лейле – и искры осыпали все вокруг языками пламени – она отбила его одним движением хлыста и шагнула ко мне.

Свист!

Я прогнулась назад, пропуская хлыст сверху, и тут же ушла в сторону – сбоку, прыжок, ещё удар.

Удар!

Удар!

Удар!

Блок!

Треножник заблокировал кончик хлыста, но Лейле увеличила мощность – вспышка, и руки обжигает разрядом.

Удар!

Плечо расцветает болью, и все тело потряхивает от разряда.

Свист!

Ещё один удар мимо – я ушла в сторону.

– Стоять!!! – старуха поднималась с колен медленно, и встала над телом Корая. – Я – сама.

И Лейле послушно замирает, отведя хлыст в сторону. Щелк-щелк по полу.

Мне нужно найти оружие, псаки вас побери!

Старуха медленно и неторопливо развела руки в стороны – рукава как черные крылья – колышутся в свете факелов. Тень от фигуры старухи стала больше в несколько раз.

К псакам нестабильность! К псакам все!

Я щелкнула грязными пальцами, скользкими от крови, и выплела первый узел – плетения, которое должно было спасти жизнь – плетения на самый крайний случай… куда крайнее, Великий!

Узлы целительских чар послушно вспыхнули перед мной, и почти налились силой…

Давай, давай, давай!

… и истаяли с тихим – пух!

И в этот момент старуха хлопнула в ладоши.

***

Шея затекла. Губа саднила, во рту полно крови. Руки, стянутые за спиной немели, ноги… ноги тоже стянули.

Путы?

Шуршал песок. Чьи-то легкие шаги и звук чего-то тяжелого, что волочат по полу. Ещё шаги – более тяжелые и грузные, и я вижу перед своим носом подол черного ханьфу, расшитого дорогими нитями пурпурного шелка, такого глубокого оттенка, что он кажется почти черным… «таких мотков нет в наших лавках» – некстати всплыли в голове слова Фей-Фей.

Я пыталась сглотнуть, чтобы выдавить хоть слово, но горло не слушалось.

– …мы скормим ее шеккам, – раздался над моей головой сухой и надтреснутый голос старухи, – давно не было жатвы, давно не проливалась кровь, орошая силой пески пустыни… Джихангир стал стар и не слышит зова… а пески поют… и просят и стонут, чтобы напоили землю…забирайте её…

Мне накинули на голову покрывало, и больше я уже ничего не видела, и, закинув на плечо, понесли на выход – пахнуло прохладой и запахом остывающего песка.

– Осторожнее с господином! Нужно быстрее покинуть город и наложить плетения!

Забросили на лошадь, крепко привязали, и повезли. Копыта цокали, скользя по стеклу, сбруя тренькала, тихо звеня, а я – материлась. Материлась так, как никогда в этой жизни.

Кто знал, что у псаковых Кораев настолько поехали плетения, Великий?

***

Я шевелила пальцами, пытаясь найти выход – Тир точно сможет определить место, где был разряжен до конца его драгоценный артефакт по остаточным эманациям силы – слишком характерный след от Звезды, но что мне это даст – не спасет и не отсрочит участь.

На ровное плато, окруженное с трех сторон барханами, мы прибыли мгновений двадцать назад и все это время они устанавливали защитный стационарный круг и вели приготовления. Что хочет делать старуха, я не понимала – Корай, единственный из всех, кто может призвать шекков, так и не пришел в себя, девушки – все двенадцать, разулись, и разминались.

А песок был холодным – уже замерзли бок и спина. Меня положили отдельно, как дичь. Прямо на землю, шагах в ста от общей стоянки, просто бросили, не церемонясь, и даже не ослабили пут – ног я уже не чувствовала.

Чтобы те, кто придет со стороны песков, точно не прошли мимо. Ладони пульсировали болью – их располосовали крест накрест, чтобы крови было достаточно, и я осторожно вращала запястьями – веревки должны стать мокрыми и начать скользить.

Ночь в зените прекрасна – звезды сияют над головой на ковре из темного бархата белыми искрами, ветер дарит прохладу… и я бы насладилась этим сполна, если бы не обстоятельства. Кляп во рту мешал говорить и пах шафраном и ещё какими-то специями, глаза не завязали специально – «пусть видит» – так сказала старуха.

И поэтому я делала только то, что было доступно – смотрела, думала и… звала. Звала мысленно изо всех сил, в надежде, что крохи Аксового родового дара перепали и мне…

Великий, сдохнуть вот так… вот здесь…

«Наследница Блау нарушила правила, сошла с тропы и пропала в песках» – эту версию старуха в виде приказа озвучила для всех. «Зыбучие пески коварны, северяне своевольны и недооценивают опасностей пустыни… Мы будем скорбеть вместе с родом Блау. И выплатим всю причитающуюся виру».

Скорбеть она будет, псакова старая сука!