Белое солнце дознавателей

Старуха закончила. Нацедила, изящно отодвинув рукав в сторону, отдельную пиалу, сиротливо стоявшую посреди большого круглого, богато украшенного подноса. Поднялась с колен, величаво и медленно, прошла к Старику и опустилась на колени, подавая чай.

«Каюсь. Признаю твою власть» – поднос висел в воздухе, Глава не пошевелился, и даже не открыл глаз. Мгновения текли, Рейна стояла на коленях, пока, наконец, Джихангир не поднял руку и не взял предложенный дар.

Я немного приподняла пиалу, салютуя Главе пиалой – «Это просто война. Ничего личного».

Первый глоток он сделал не торопясь. Смакуя, чтобы терпкий вкус растворился на языке, согревая теплом. Второй. Третий. Маленькие пиалы – ровно на три глотка.

Вряд ли старик чист, нельзя остаться чистым, управляя таким кланом, но даже он… не заслужил. От тех, кто далеко – спасет купол, ударить в спину могут только те, кого подпустишь близко.

Ближе некуда.

Тень торжествующей улыбки первого Наследника, который стоял за спиной Старика, я буду вспоминать долго.

Старик пил вторую пиалу – так же, не торопясь. Меня бы устроил другой вариант, но этот – старуха выбрала сама, и поэтому меня не интересовало, сколько зим жизни она положила сегодня на родовой алтарь за нарушение клятвы мужу – хранить и оберегать, и – главе. И чем она заплатит за откат сыну – «возьму на себя».

Старик открыл глаза, только когда допил вторую чашку – Рейна проследила, чтобы выпил всё до капли, и потом снова заботливо наполнила пиалу. В третий раз.

– Нападение шекков – это прискорбно… мой внук… не справился – Джихангир бросил быстрый резкий взгляд в сторону старухи. – Он был… слишком юн и у него не хватило сил…

– Прискорбно, – откликнулась я тихим эхом.

– …его самоуверенность извиняет молодость… и он уже понес свое наказание… высшее наказание – это смерть… виновный – наказан…

– Наказан.

– У нас всегда были… семейные отношения между нашими родами… помолвка, – Джихангир помедлил, – … этот свиток стоит закрыть… с этого момента северная птичка – только гостья этого дома… желанная гостья…

Но он не сказал, что не откроет новый.

Пергамент мне подал будущий Глава – лично – формулировки были стандартными и составленными по всей форме – предыдущие соглашения аннулировались, вира была положенной в таких случаях – род не смог обеспечить безопасность гостье и признает вину, долгов нет, обязательств нет.

Если я поставлю оттиск силой, подтверждая – свиток уйдет дяде, и, когда Глава Блау поставит печать – старая глава будет закрыта.

Родовая сила вспыхнула темным облаком и облизнула пальцы, я поднесла печать – «свидетельствую».

– У Вайю Юстинии Блау нет претензий к клану Корай, – проговорила я стандартную формулу.

Старик медленно кивнул в ответ – ещё один взгляд на Рейну – я не успею покинуть гарем, как он получит ответы на свои вопросы.

– Южное гостеприимство выше всяких похвал, родичи всегда будут желанными гостями на Севере… клянусь, – сила вспыхнула повторно, облизав родовое кольцо, – оказать им такой же радушный прием, как был оказан мне на Юге.

Рейна резко подняла на меня взгляд и я улыбнулась одной стороной рта – вторая двигалась плохо – целители использовали все доступные плетения, чтобы привести меня в форму.

Ни шагу на мой Север. Я поклялась силой.

Когда меня проводили на женскую половину – все вещи были уже собраны, артефакты вернули – и я, пересчитав свои кольца, спешно натянула их обратно.

«Если на то воля Немеса, мы встретимся очень скоро, девочка… ты не успеешь покинуть Юг, и дашь ответ…» – прощальные слова старика звенели в голове.

Встретимся за Гранью, Джихангир Корай. Встретимся за Гранью – и там я буду держать ответ.

На выход меня препроводили спешно – Фифа уже была оседлана и в нетерпении била копытом. Охрана, вся пропахшая гарью, ждала снаружи. Доставить меня до Тиров и передать из рук в руки отрядили сира Зу, который был на редкость молчалив и сосредоточен – и то и дело хмурил брови, бросая взгляды на мужскую половину дома.

Говорят, некоторые вассалы, которые служат долго – много зим, начинают чувствовать своего господина. Если так – предчувствие сира Зу не обманывает.

Я держалась из последних сил, смиряя шаг Фифы и с трудом удерживаясь от желания дать шенкеля и сорваться в галоп. Выезжали мы чинно и неторопливо.

Свобода. Псаки! Свобода!

И только, когда ворота поместья захлопнулись за нашими спинами, я позволила себе сделать глубокий вдох – полной грудью. Утренний воздух казался прохладным, свежим, и особенно вкусным.

«Рейна – это не столько статус, девочка, – так мне по пути обратно объясняла ночью старуха. – Рейна – это та, которая равна. Та, которая хранит…