Белые медведи

Опять ложь, я чувствую ее за версту, но соглашаюсь. Мне приятно общество Анжелы в ее черном облегающем платье, максимально удачно подчеркивающем округлые формы бывшей порноактрисы. Сергей усмехается и громко командует: «По машинам!» Так вереница иномарок отправляется в «Троекуров», где нас уже ждет Маша Кокаинщица. Она почему-то решила не присутствовать на самих похоронах, сославшись на то, что ей надо будет подготовить ресторан к поминкам. Всю дорогу мы с Анжелой молчим. Мне нечего говорить, а она, видимо, держит сценическую паузу, которая положена новоиспеченной вдове. Коньяк успел ударить мне в голову, поэтому я не различаю цвета светофоров и гоню что есть лошадиных сил под капотом «Ауди». Машина Сергея едет позади, он постоянно мигает мне фарами.

Наконец Анжела открывает рот:

- Может, послушаем радио? - говорит она, а мне немного пьяному слышится: может, переспим?

Я только и могу мотать головой, иначе точно врежусь в один из фонарных столбов, которые стоят вдоль дороги, словно мертвые с косами.

- Ты какой-то странный? - говорит Анжела, а я стараюсь не слышать ее слов, иначе мы точно перевернемся на скорости 170 км/час.

- Ты можешь ехать помедленнее? - опять говорит она, а мне слышится: ты можешь делать это помедленнее?

Порноактрисы такие странные, должен заметить. Почему всех так возбуждают эти здоровенные груди, накачанные силиконом, и пошлые рты в форме буквы «О»? Я ведь такой же, как и остальные, меня тоже это все возбуждает, особенно после коньяка. Единственное оставшееся - это давить на газ и надеяться, что сегодня звезды сошлись удачно. Мимо проносятся встречные машины, а я забыл, левостороннее или правостороннее движение в России. Сергей не отстает, но уже не мигает. Как бы мне хотелось сейчас оказаться в городе под названием Рейкьявик. Там зеленая трава, огромные луга и спокойствие. Можно целыми днями сидеть на крыльце деревенского домика и курить трубку. Можно часами ходить по склонам в поисках неизведанных никем мест и прекрасных заливных полей. Можно прижаться щекой к скале и слушать пение природы. Но вместо этого я вынужден со свистом шин парковаться перед «Троекуровым», ударившись бампером о ступеньки крыльца, и бежать изо всех сил внутрь, чтобы не завалить Анжелу прямо в машине.

На входе стоит Маша Кокаинщица и говорит:

- Саша, ты чего?

Ее туманный взгляд приводит меня в чувство. Спустя две минуты я, уже сидя за столом, смеюсь над своим поведением. Вот ведь дурак, а? Сергей, расположившийся слева, соглашается. По его мнению, мне не следовало садиться за руль в таком состоянии. Я обещаю, что подобное больше не повторится, но есть одна проблема: Анжела решила сесть справа, и ее рука уже лежит у меня на ноге. Надеюсь, это незаметно остальным.

Кто-то говорит, что Суриков был верным другом. Мы выпиваем первую рюмку. Потом кто-то говорит, что Суриков умер слишком рано. Мы выпиваем вторую рюмку. Потом кто-то говорит, что Суриков был отличным семьянином (рука Анжелы все еще на мне). Мы выпиваем третью рюмку. Потом кто-то говорит, что Суриков навсегда остался в наших сердцах веселым и умным человеком. Мы выпиваем четвертую рюмку. Потом кто-то говорит, что неплохо было бы услышать речь Сергея, раз он обещал. Мы выпиваем пятую рюмку, и он поднимается.

Анжела, тем временем, шепчет мне на ухо:

- Я хочу тебя, - и клянусь, что вместо этих слов я предпочел бы сейчас услышать детальное доказательство теоремы Пифагора или хотя бы декларацию независимости США.

Рука Анжелы движется вверх по моей ноге, а Сергей начинает свою речь:

- Итак, я подписываюсь под всем, что тут уже было сказано, но также хочу добавить и кое-что от себя.

Я стараюсь не замечать движений, которые происходят в районе моего паха, но это ой как сложно сделать. Все завязано на инстинктах и рефлексах - с ними невозможно бороться. Зато можно убить потенцию алкоголем, поэтому я, не дожидаясь окончания речи Сергея, выпиваю шестую рюмку. Не помогает.

- Аркаша был одним из лучших, - продолжает Сергей. - Он всегда все понимал, всем помогал. Я не знаю человека открытее, чем наш общий друг. Да, я готов мириться со всей несправедливостью в мире, но только не с этой.

Черт возьми, а он неплохо подготовился! Все выпивают шестую рюмку, а я - седьмую, и тут же следом восьмую и девятую. Никто не замечает моего рвения слечь от алкогольного токсикоза, кроме Анжелы. Она сильно обеспокоена этим фактом и говорит:

- Много не пей, - и, сжимая мне яйца: иначе ничего не получится.

- Мы только что похоронили Аркашу, - говорю наконец я. - Как ты можешь? Я не собираюсь предавать друга!

Подумать только, я пытаюсь взывать к совести бывшей порноактрисы, которая сквозь брюки массирует мой член.

- Мне очень плохо без него, - с грустью шепчет мне на ухо Анжела. - Мне так больно, Саша. Ты понимаешь, у меня убили мужа…

И тут я действительно все понимаю. Бывшей порноактрисе Анжеле, которая большую часть жизни провела, стоя раком перед камерой, проще утопить горечь утраты в сексе, чем в чем-то еще. Поэтому я сдаюсь, ведь стоит иногда жертвовать собой ради блага других.

15