Белые пешки

Крыс представил себе Леву – высокого, некрупного, но плечистого, с рыжеватой гривой и щетиной. Его поношенную кожанку, мятые рубашки, галстуки упоротых цветов, с не менее упоротыми принтами – от лебедей до кусков пиццы. Последний образ, который предстает перед глазами, когда слышишь «сынок олигарха». Хотя… Сизиф тоже не был олигархом в классическом понимании. Человек, подростком игравший рок в гараже, а в начале девяностых решивший заниматься лекарствами, а не нефтью и строительством, и не мог таковым быть.

– Сумасшедший ученый, – Кирилл с удивлением, едва ли не с ужасом понял, что это звучит почти нежно. Он… скучал. Правда скучал, по всей Восьмерке. Или у него опять поднялась температура.

– Видимо, он очень волновался о вас, раз взялся за такие рискованные исследования, да еще на расстоянии…

Крыс облизнул губы. У него был другой ответ.

– Думаю, он держал в голове что-то помасштабнее. Вам бы он понравился. Тоже любит быстрые полеты и великие дела.

– А вам? – спросил Рей, и Кирилл едва не подавился, поняв, что это шутка.

– Нет! Точно нет, – хрипло рассмеявшись, уверил он. – Ну, не в том смысле. В том моим типажом были бы скорее такие люди, как Марти, вы, Мария Терезия, Мария Кюри, Антон Павлович Чехов, Клеопатра Египетская…

– Вам нравится заносчивое говно? – Темные ровные брови Рей взлетели ко лбу. Слишком яркая мимика для него, обычно он старался ходить с каменной миной.

– Ну за что же вы так с Чеховым и Кюри? – мягко укорил Крыс, и их смех наконец разбудил Марти, которая простонала: «Блядь!» – и, пытаясь присесть, запуталась в пледе как в мешке. – Доброе утро, мышонок.

Смеяться было легче, чем час назад. Чем десять минут назад. И пять. Похоже, он уже не умирал.

Через несколько дней мальчик-крыса выздоровел. На его виске и лбу осталась лишь пара шрамов, какие бывают после ветрянки; он вернулся на работу, а вот за чемоданчик его – и его друзей, особенно крысу-странника, – отругали. Но дело золотого льва не пропало, как только стало ясно, что сыворотка помогает. Как она может навредить в перспективе и может ли, было большим вопросом, поэтому кололи ее только добровольно. Но кололи. Постепенно все начало затихать. И через какое-то время мальчику-крысе и девочке-хорьку уже можно было вернуться домой.

Лендлорды их родной страны так страшно дули щеки по поводу их героизма, что терпеть это было невозможно. Поэтому мальчик-крыса и девочка-хорек даже не отправились на самолете с лисом и прочими соотечественниками. Тем более они узнали, что бедный серебряный кот прорывался к ним на помощь всеми силами и застрял по пути. Они решили подобрать его, немного проветриться – и тогда приехать.

И вот они здесь. Такие, какие есть. Им все еще сложно говорить о море, но они благодарны каждому из вас за тревогу. А мальчик-крыса… мальчик-крыса все чаще думает о том, что скучает по месту, где нашел себя. По своему новому другу, не похожему ни на кого из старых. Настолько непохожему, что на прощание мальчик-крыса даже подарил ему одну свою важную вещь.

Ведь друг этот – лучшая версия его самого.

Крыса-странник. Все по Грэму.

– Звезда жизни. – Рей улыбнулся, поправляя кулон на груди. – Но если это ваш талисман, зачем?

– Один раз он уже меня спас, – произнес Кирилл, ничуть не колеблясь. – Думаю, спас от главного. Пусть теперь помогает вам.

Они стояли на вокзале, у монотонно гудящего бело-красного поезда, идущего на юг. Марти уже скрылась в купе, а вот Крыс все не мог уйти. Не покидало ощущение нереальности. Будто с L. он сросся.

– Вы в такое верите? – Рей кивнул на подвеску. – В талисманы?

– Марти ведьма, – Кирилл бегло глянул в окно поезда. Марти смотрела на них. – Сложно не верить.