Белые пятна

Свержевский уволился «по состоянию здоровья». Перед увольнением, злоупотребив служебным положением, в обход закона приобрел автомашину, оттеснив граждан, ожидающих своей очереди. В настоящее время работает заместителем начальника стройуправления.

На прежних постах остались Милютенко, Вайнштейн, Никитин, Туляков, Савченко, Салтыков, Бахирова, Петухов, Ягуаров, Коршунов.

Корецкого наказали: он уволен с переводом на должность директора хлебоприемного пункта.

Наказан и Колин: стал директором хлебокомбината.

Бескоровный перешел в систему газопрома. В зарплате не потерял».

Эта, казалось бы, беспристрастная, сухая информация, лишенная каких-либо комментариев и оценок, показала с особой наглядностью, как остра и серьезна проблема. Демонстративная и циничная ненаказуемость виновных в тяжких преступлениях перед обществом — даже после того, как всех их схватили за руки, допросили, доказали вину, — можно представить себе, как эта вседозволенность раздражающе действовала на окружающих: одних повергала в уныние, лишала стимула честно трудиться и жить по закону, по совести, других толкала на тот же порочный, преступный путь.

Один из авторов многочисленных писем, пришедших в редакцию, — ветеран Великой Отечественной войны Василий Трофимович Аржанов, — справедливо назвав башмаковых и свержевских «нравственной (точнее, безнравственной) саранчой, пожирающей плоды коллективного труда», добавлял в порыве священного гнева, что против этой «саранчи» он готов поднять на ноги роту, которой командовал в годы войны, потому что «нагло разрушать завоеванное большой кровью» значит «предавать память тех, кто боролся за нашу землю, за достойную и счастливую жизнь будущих поколений».

Примерно то же писали многие читатели, показав гражданскую зрелость и высокую сознательность. Они выражали уверенность в том, что закон в полной мере продемонстрирует свою реальную силу и что преступникам рано торжествовать.

Ответы прокуратуры РСФСР и Роспотребсоюза показали, что уверенность эта была не напрасной.

Проверка, проведенная прокуратурой, подтвердила, что Свержевский, Бескоровный и Петухов действительно совершили преступления. Против них возбудили уголовное дело, и все они были осуждены.

Несмотря на сопротивление влиятельных заступников, к уголовной ответственности был привлечен и Коршунов: ответственный пост какое-то время спасал его от заслуженной кары, но лишь какое-то время, продолжительность которого всегда зависит не столько от «мощности» покровителей, сколько от настойчивости и упорства тех, кто верен закону.

Многие «деятели» расстались и с креслами, и с партийными билетами, другие получили строгие взыскания и другую работу, где возможности залезать в государственный карман у них уже больше не будет.

И однако ряд героев очерка, пострадав по линии партийной и административной, уголовной ответственности все же избежали. Это произошло, как сообщила редакции прокуратура, из-за того, что «согласно закону ответственность за злоупотребление служебным положением наступает лишь в случае причинения виновным существенного вреда…». Таким образом, понятие «существенный вред», по сложившейся практике, толкуется лишь в смысле финансовом, материальном. На сколько рублей

нагрел преступник казну? Во что обошлись бюджету его проказы? Дорого ли стоит «щедрость» его — государству?

Да в деньгах ли дело? Точнее: только ли в них? Исчисленный в рублях и копейках, вред «героев» этого очерка может быть и не очень велик, но как же огромен он и разрушителен! Ведь казнокрады занимали в районе и в области заметное положение, им были доверены большие социальные ценности, они призваны были служить образцом безупречного поведения, примером бескорыстия, порядочности и общественного служения. А они развращали окружающих циничным пренебрежением к закону — буквально у всех на глазах. Демонстрировали вседозволенность — для избранных, разумеется. Неуязвимость…

Не существенен ли вред, нанесенный ими, — нашему строю, принципам, на которых он основан, общественной морали? Этот вопрос, и не только применительно к случаю, послужившему сюжетом для очерка, несомненно, заслуживает внимания высшего судебного органа страны. Можно не сомневаться, что необходимые разъяснения будут даны и суды, столкнувшись в своей практике с понятием «существенный вред», наполнят его тем содержанием, которое отвечает правосознанию народа.

Роль