Белые пятна

Участие в Отечественной войне: с января по март 1943 г. на Ленинградском фронте в составе 227-го гаубичного артиллерийского полка 70-й стрелковой дивизии. Отражая атаку противника, тяжело ранен и контужен при выполнении боевого задания по подноске снарядов к батарее.

Награды: орден Красной Звезды и четыре медали.

Общественная деятельность: депутат Моссовета с 1931 по 1934 г.; секретарь Бауманского РК ВЛКСМ и член бюро МК ВЛКСМ с 1931 по 1933 г.»

Литературная деятельность: «Несмотря на свой преклон. возраст (цитирую собственноручный текст З. Двойриса. — А. В.), я продолжаю трудиться на литературном поприще: у меня напечатано боле 200-х рассказов и очерков. Изданы мои книги: «Пламен, сердце», «Дважды рожденный», историч. докум. роман: «Дорога длиною в век». По моим сценариям поставлены 2 фильма: «Ветер века», «Жизнь-подвиг» и др.».

Как видим, в официальной справке нет ничего ни про министерский пост Захара Семеновича, ни про руководство им «группой большевиков», ни про его причастность к комиссиям и инспекциям, ни, наконец, про его членство в Союзе писателей или в Союзе журналистов.

И все же заслуг, перечисленных в справке, вполне достаточно для того, чтобы мы отнеслись с уважением к далеко не юному человеку, за плечами которого трудная и полезная жизнь. Отнеслись с уважением и окружили почетом.

Он и был им окружен — достойно и щедро. Когда вместо медали, к которой его представили за ратные подвиги, З. Двойрис получил орден, отмечалось не только боевое прошлое воина — еще и его стремление быть полезным Родине, его активность после ранения: в Новосибирске, где он лечился, Захар Семенович лично выявил 190 дезертиров, из своих сбережений внес в Фонд обороны 45 тысяч рублей…

И вообще — это видно из документов — он всегда был человеком с общественным темпераментом, с общественной жилкой: ударник, изобретатель, рационализатор, бывший беспризорник, упорно овладевающий знаниями, стремящийся, несмотря на недуги, несмотря на сложные повороты судьбы, стать дипломированным специалистом, приносить пользу. Уже в возрасте весьма почтенном, уйдя на заслуженный отдых, он наверстал упущенное и сдал последние несколько экзаменов, «повисших» еще с тридцатых годов, чтобы получить диплом юриста. Даже сейчас, приближаясь к семидесяти, он соискатель при кафедре уголовного процесса Всесоюзного юридического заочного института: собирается сдать кандидатский минимум и защититься…

Мудрено ли, что авторитетные организации и почтенные люди всегда поддерживали ветерана и воина, хлопотали о том, чтобы персональную пенсию ему платили в размере все большем и большем? И ему платили! По ходатайствам душевных людей пенсия З. Двойрису была увеличена в три раза. Ему дали квартиру — в центре Москвы. Дачный участок — в одном из лучших мест Подмосковья: там построил он не один дом, а два и возвел фундамент для третьего. И другой участок (на имя племянницы) — под Владимиром: устав от столичного шума, он мог уединиться в крепкой избе за высоким забором, предаваясь воспоминаниям и создавая докум. романы.

Кроме этих благ, он имел ежегодно бесплатные путевки в лучшие санатории, где врачи высшей квалификации пеклись о его здоровье. Они прощали ему придирки, вспыльчивость, жалобы и конфликты: такой уж у них долг — не пикироваться с больными, а их лечить. Он особенно пристрастился к Сочи, оставался в санаториях на два срока, а потом, не в силах расстаться с целебным морским воздухом, переселялся в гостиницу и там заканчивал сезон еще месяца через два.

Так бы все это, наверно, и продолжалось — и капризы сносили бы, и угрозы, и прихоти, но нашелся один-единственный человек…

Закройщик сочинского ателье мод № 5 Валентин Дмитриевич Щетинин познакомился с именитым клиентом при исполнении служебных обязанностей, потея над очередным заказом строптивого гостя. Пленился не столько его вальяжностью и дородством, сколько расположением к себе и готовностью пребывать на дружеской ноге. Стать другом министра удается не каждому. А он стал — без малейших усилий. Это льстило, поднимало в собственных глазах и сулило надежды.

Надежды действительно были большие. На обещания «министр» наш не скупился. Он мог осчастливить не то что подпиской на Виктора Гюго, но даже машиной «Москвич». А может быть, и «Жигулями». Щетинин верил. И ждал.

Но ждал он напрасно. Ибо акции его в глазах высокого друга падали день ото дня. Закройщик то и дело позволял себе вольности: он отказался купить втридорога поношенный костюм; не помог сбыть икру и балык; отверг редкую возможность разжиться валютой, излишек которой «журналист-министр» прихватил с собой из Мексики, где гостил по случаю Олимпийских игр.