Белые витязи

   — А то как же-с... Газетчики в большом почёте были.

Зашла речь о Скобелеве... Моё инкогнито для него было ещё не проницаемо.

   — Его, Скобелева, Немирович-Данченко выдумал.

   — Это как же?

   — Да так... Пьянствовали они вместе, ну тот его и выдумал.

   — Да вы Немировича-Данченко знаете?.. Лично-то его видели?

   — Как же-с... Сколько раз пьяным видел... И хорошо его знаю... Очень даже хорошо.

   — Вот-те и на... А я слышал, что он вовсе не пьёт.

   — Помилуйте... Валяется... До чёртиков-с...

Под самой Москвой уже я не выдержал. Отравил генералу последние минуты.

   — Мы так с вами весело провели время, что позвольте мне представиться.

   — Очень рад, очень рад... С кем имею честь?

   — Немирович-Данченко...

   — Как Немирович-Данченко?..

   — Так...

   — Тот, который?..

   — Тот, который...

Генерал куда-то исчез... На московской станции кондуктор явился за его вещами...

   — Да где же генерал-то?

   — Господь его знает, какой он...

   — Да где же он прячется?

   — Они сидят-с давно уж... в... Запершись в... Предоставляю читателю догадаться, куда сокрылся он от четверташника и пьяницы.

Но это ещё тип добродушный. Были и подлее...

XII

Я пишу не биографию Скобелева. Моя книга — просто ряд отрывочных воспоминаний о нём. Поэтому я не рассказываю о всех военных операциях, в которых участвовал покойный. Желающие познакомиться с ними могут обратиться к моему «Году войны». Здесь только то, что я сам видел, и если из моего рассказа выдвинется перед читателями обаятельная личность Михаила Дмитриевича, если он станет им так же близок и дорог, как близок и дорог он был людям, входившим с ним в тесные сношения, знавшим его не как генерала по реляциям и письмам с войны, а как человека, то цель мою я сочту вполне достигнутой. Систематическая и полная биография — дело будущего. Теперь же, говоря о Скобелеве, я хочу только бегло обрисовать этот замечательный тип гениального русского богатыря, яркой звездой мелькнувшего на нашем тусклом небе, так быстро поднявшегося во весь свой рост перед целым миром, изумлённым его подвигами, и так рано ушедшего от нас... Чем дальше, тем тяжелее и тяжелее становится эта потеря.

Военные писатели, талантливый и хорошо знавший покойного А. Н. Маслов, нарисуют его как стратега, как тактика — моё дело сказать о человеке... С каждым днём больнее чувствуется отсутствие его. Невольно задаёшься вопросом, кому нужна была эта смерть, какой смысл в этом роковом ударе... Шутка судьбы? Какая неостроумная, глупая шутка!..

После перехода через Дунай Скобелева мы видим и на вершинах Шипки и под Плевной. Много у него в это время было горьких минут. Его ещё не признавали. В победителе «халатников» видели только храброго генерала и больше ничего.

«Его надо держать в ежовых рукавицах».

«Его избаловали дешёвые лавры в Средней Азии».

«Он может служить, — высокомерно снисходили третьи, — но за ним надо смотреть в оба».

А между тем он был неизмеримо сведущее и талантливее всех этих господ.

Я встретил тогда Скобелева в Тырнове.

   — Где вы остановились? — спросил он у меня.

   — У Белабоны...

   — Я зайду к вам...

Видимо, ему хотелось высказаться. Лицо подёргивалось нервной улыбкой, он хмурился, разбрасывал себе бакенбарды во все стороны.

   — Жутко!

   — Что жутко?

   — Да мне... Оскорбительно... Видишь лучше их, знаешь все ошибки и молчишь...

   — Зачем же молчать?

   — Да разве победитель «халатников» имеет право голоса... Самые лучшие из них удивляются: чего я лезу... Видите ли, у меня всё есть: и чин, и Георгий на шее... Значит, мне и соваться незачем... Дай другим получить, что следует. Так с этой точки и смотрят на дело. А про то, что душа болит, что русское дело губится, — никто и не думает. Скверно... Неспособный, беспорядочный мы народ... До всего мы доходим ценой ошибок, разочарований, а как пройдёт несколько лет, старые уроки забыты... Для нас история не даёт примеров и указаний... Мы ничему не хотим научиться и всё забываем... Тоска... Разве так это дело делается... А вся беда от кабинетных стратегов...