Белый Бурхан

Тем более, что у него, наверное, есть и более важные дела в дацане?

Сейчас Гонгор или скажет правду или опять уйдет от ответа. Если второе, то Нанжину придется потрудиться на совесть, чтобы все разнюхать!

- Он ждет, когда я выполню поручение таши-ламы, чтобы уехать с нужными бумагами в Таши-Лумпо. Думаю, дня через три-четыре его не будет в дацане! Гонгор покосился на книгу, лежащую у Самдана на коленях, и почти весело закончил: - И вы сможете пользоваться библиотекой, лхрамба, когда хотите и сколько хотите!

Вечером Нанжин пришел сам.

- Ну? - спросил его Самдан строго. - Что ты узнал? Соглядатай слегка замялся:

- Вы же сами, гэлун, говорили с ним сегодня... Самдан схватил его за ухо, притянул к себе, спросил свистящим шепотом, не забывая одновременно выворачивать ухо своего соглядатая:

- Ты и за мной шпионишь, подлый? Для кого?

- Помилуйте, гэлун! - взвыл Нанжин. - Что вы такое говорите мне?! Да разве бы я, ничтожный, посмел?! Самдан неохотно отпустил ухо баньди:

- Пока ты не доказал обратного! Ты ничего не узнал, даже его имени! Говори, не сопи, как теленок!

- Он не выходит из библиотеки и почти не говорит со своими ховраками Монгушем и Шаиром, которых ему дал хубилган... Но они думают, что он не гэлун, как вы, а гэцул. даже - баньди...

- Баньди?! - удивился Самдан. - Где ты видел баньди, который читает книги, а не крутит хурдэ? Но Нанжин-уже понял, что угодил:

- Он молится как баньди! И ест как баньди! И ведет себя с ховраками как баньди!

Самдан рассмеялся:

- Не дает затрещин и не выгоняет их пинками из библиотеки? Он же гость, чужой человек! Какой чужой лама будет обижать чужих ховраков? А добрый - не беда, многие высокие ламы отличаются добротой и скромностью,

не то, что ты...

- Виноват, - потупился Нанжин. - Я думал...

- Ты не выполнил моего поручения! - строго сказал Самдан, хотя мысленно и отметил наблюдательность своего соглядатая. - Ты плетешь всякую нелепицу и хочешь меня убедить, что заслужил награду? Придется тебя отправить к Чижону... Уж он-то знает, что приказать своим стражникам-головорезам!

Нанжин побледнел:

- Дайте мне еще день, гэлун! Только день!

- Я тебе даю два дня. Два! Потому, что через три дня гость уезжает из дацана! Два дня и две ночи, понял?

Нанжин попятился к выходу, но у самого порога споткнулся о железную кочергу и едва не упал. Когда за ним закрылась дверь, Самдан задумчиво щелкнул пальцами и

пробормотал:

- Баньди... Но если он баньди, то он не может быть лхрамбой, а только сричжанге! Что-то тут не то и не так...

И тут же вспомнил вопрос Гонгора о Цзонхаве. Хубилган, а - неуч! Мало ли их, скороспелок? Может, и этот Бабый - настоящий лхрамба из выскочек... Впрочем, какое ему, Самдану, дело до всего этого? Ему нужен Гонгор и только Гонгор!

В дверь робко постучали. Вошли Байыр и Монгул - ученики и помощники Самдана. Хорошие, знающие парни, которым давно пора носить не только коричневые и красные, но и желтые одежды лам. Но Гонгор и тут не торопится нет, говорит, знатоков, которые могли бы проверить их, а ты, лхрамба, их наставник, потому не можешь задавать свои вопросы. Для чего он учил тогда их своему мастерству? Чтобы Гонгор или другой высокий лама дацана отправил их чистить конюшни?

Байыр и Монгул втащили два больших мешка, вытряхнули их содержимое в сушильный шкаф, составленный из крупных и мелких решет с подогревом горячей водой и раскаленным воздухом от специального рукава, соединенного с печью. Повернулись, чтобы уйти на склад за новым грузом, но Самдан остановил их:

- Садитесь, я хочу поговорить с вами...

Ховраки переглянулись - грозный и требовательный Самдан не очень-то баловал их своим вниманием в последнее время, занятый тяжбой с хубилганом. Но он их по-своему любил, и они об этом знали, отвечая ему привязанностью и терпением. Они робко присели на скамью, потупились, не зная, куда девать не отмытые от грязи ладони.

- Вы умеете делать лекарства от смерти, - начал Самдан сухо и негромко. - Теперь я вас буду учить делать лекарства от жизни. Мы привезли достаточно трав, собранных в горах и степях, для изготовления этого лекарства. Оно делается только из весенних и осенних трав, а также кореньев, переживших зиму и накопивших достаточное количество лечебных веществ. Лекарство от жизни не менее ценное, чем и лекарство от смерти...

И Самдан рассказал своим ученикам, что в Тибете есть целые семьи, знающие тайны ядов и считающие отравление людей и животных своей профессией, которая передается по наследству. Эти мастера достигли многого в своем искусстве - они умеют отравлять не только пищей и чаем, но и дорогими подношениями - кинжалами, кольцами, четками, тканями... Предосудительной эта профессия не считается, поскольку отравить человека высокого положения даже выгодно... И хотя сама по себе эта профессия опасна, она нужна многим людям, а значит, она - полезна!

У Байыра и Монгула сами собой распахнулись рты от удивления и радости: если они овладеют искусством изготовления хороших лекарств от жизни, то они станут всесильными!

Самдан перебрал специально отложенные травы, показал некоторые из них: