Белый Бурхан

Кто-нибудь приводил Дельмека домой, упрекал мать, но та, наградив его равнодушной затрещиной, отправляла спать, не поинтересовавшись, ел ли он что-нибудь, выпил ли хоть пиалу молока3. Если Дельмек не успевал заснуть сразу, то потом не мог вообще от страшных для него ночных звуков, смеха и стона матери, воркотни Акыма, скрипа орына, готового развалиться. А утром его мать, как ни в чем не бывало, сияя горящими, глубоко запавшими от постоянной бессонницы глазами, обегала соседок, чтобы с восторгом рассказать о своем Акыме, лучше которого нет, не было и не будет больше на земле!

Странно, но женщины не только не смеялись над ней, а завистливо и трепетно вздыхали, говоря чуть ли не шепотом, боязливо и лукаво оглядываясь по сторонам:

- Да, настоящих мужчин сейчас уже и нет... Тебе повезло, Уркене! Держись за него, не отпускай, охотницы на такого мужчину найдутся на любом стойбище!..

И только мужчины искренне жалели мать:

- Совсем тронулась Уркене, как ее Темира медведь заломал!

Медведя никто из охотников плохо не поминал: он был хан и дух леса, ему можно все, не то, что лысому барсуку!

Дельмека, когда он оставался один, душили стыд и обида. Ему казалось, что и в смерти отца виновата мать. Если бы она не ворчала на него и не корила постоянно, то и не пошел бы тот к берлоге, тревожить чуткий осенний сон зверя... Однажды мальчишка не выдержал и упрекнул ее:

- Зачем ты привела этого Акыма? Разве нам плохо было жить с тобой вдвоем?

Та рассердилась и стала гнать его:

- И ночевать не приходи!

Но Акым неожиданно заступился за Дельмека:

- Куда он пойдет? К медведю, что ли?.. Надо его сделать мужчиной, обручить с какой-нибудь девушкой постарше, и пусть они строят свой аил!

Отчимства горы не признавали. Обычно детей и жену погибшего брата брал себе неженатый дядя. Но младшего брата у отца Дельмека не было, и потому он со смертью Темира становился настоящим адыйоком. Предложение Акыма, вообще-то, ничего не меняло в судьбе мальчишки, но давало ему некоторые права на самостоятельность. А это и было для него самым драгоценным!

Быстрое согласие Дельмека рассмешило Уркене и вызвало самодовольную усмешку Акыма:

- Вот и хорошо! Найдем тебе невесту, чтоб была тебе вместо матери, и живи, как мужчина, привыкай...

Задуманное Акымом было скорее развлечением для взрослых, чем стоящим делом для мальчишки. Но для обряда-церемонии Уркене и Акым готовились серьезно: уговорили стариков, которым было все равно, натопили большую чашку жира, срубили молодую гибкую березку и пропустили ее вершинку в дыру дымохода. Потом стали искать и звать Дельмека - уже собрались парни и молодые мужчины поглазеть на диковинную игру, а если повезет, то и поучаствовать в ней. Но вдруг струсивший мальчишка затаился в кустах и дрожал, клацая зубами, не столько от холода, сколько от ужаса. Его все-таки нашли такие же, как он сам, мальчишки, его постоянные преследователи, а старик Капшун подставил убегающему Дельмеку ногу и,

когда тот упал, крепко вцепился ему в плечо:

- Дурачок! Хозяином станешь в собственном аиле, свою дочку Байым тебе отдам, а у нее все есть...

- Она же старая, ака!

- Для тебя старая, для меня молодая... Да и какая тебе разница? Кормить тебя будет, учить всему, что мужчине знать положено. А там привыкнешь, обживешься! Мало ли? Меня самого таким же сопливым мальчишкой женили!*

* Описываемые пережитки левирата и инициации не были характерны для всех алтайцев, но практиковались в отдельных сеоках достаточно долго.

Старик впихнул Дельмека в родительский аил, где уже сидели с десяток полупьяных друзей матери и Акыма. Старик Капшун поставил мальчишку возле очага, привязал косичку к вершинке березки, подал всем собравшимся знак... У Дельмека потемнело в глазах: он видел тех, что собрались перед аилом, которые будут его дергать за косичку изо всех сил, если не расслышат или не поймут его ответа на вопросы стариков. Он хотел откровенно разреветься, но в это время к нему подошла Уркене, протягивая кырлу отца:

- Вот что получишь от нас с Акымом, если будешь слушаться!

У Дельмека вспыхнули глаза: за отцовское ружье, с которым тот ходил на охоту, он был готов не только все муки вытерпеть, но и живую ящерицу проглотить, если бы только этого потребовали от него старики или парни!

Потоптавшись, старик Капшун присоединился к старикам, проводившим испытания мальчишки, и задал первый вопрос:

- Почему у кабарги белые пятна на шкуре?

- Ее обрызгали молоком. Кабарга похожа на козла и ее надо было как-то пометить, чтобы люди не путались.

Старики посоветовались и решили, что мальчишка ответил верно. И тут же его дернули березой за косичку - говори громче, мы тебя не слышим! Это сигналили те, что были за стенами аила.

- Какой рост у Сартакпая4?

- До неба! - заорал Дельмек во всю глотку и от страха, и от боли одновременно - парни дернули вторично, хотя просто не слышали вопроса. Выше любой горы!

- А какая гора на Алтае самая высокая?

- Ак-Сумер!

- Как Алып-Манаш вышел из беды?

- Он написал письмо другим богатырям на крыле гуся, и они выручили его.