Белый Бурхан

Из-за ребристой вершины горы вынырнуло солнце, залило оранжевым светом окровавленные руки и камни, как бы не понимая, что же произошло за то короткое время, пока оно дремало в своей золотой юрте...

Адучи не вышел к пиршеству, а никто из мужчин не догадался его позвать. Да и не надо было этого старику! Он мрачно сосал свою погасшую трубку и думал о том, что болезнь Шонкора совсем лишила Яшканчи разума - он готов пустить на ветер все, что наживалось так долго и так трудно.

Вошла Адымаш, достала из-за занавески еще один тажуур с аракой, коротко взглянула на отца мужа, смущенно отвернулась.

- Где Яшканчи? Мне надо поговорить с ним!

- Он там, у аила. Сидит с Шонкором.

- Ладно. Пусть сидит... Кам уехал?

- Собирается...

Адучи кивнул. Каму надо торопиться. Если Шонкор умрет раньше, чем он сядет на коня, то это для него может плохо кончиться! Камы за свой обман часто расплачиваются не только ребрами, но и жизнью... Да и потом загубленные им люди будут все время ходить за камом - и умереть не дадут, и сна лишат, и разум отнимут...

Подождав еще немного, старик поднялся, вышел из юрты, пошел к аилу. Сел в ногах у внука, спросил тихо:

- Ты хорошо спал?

- Да. Ты пришел рассказать мне сказку?

- Я пришел послушать твой сон.

- Птиц видел. Летал на них. Высоко-высоко, у самого солнца! Потом Озеро Горных Духов видел... Помнишь, ты мне рассказывал про него?

У Адучи выпала трубка изо рта. Почему именно это приснилось Шонкору? На что намекали духи, показывая внуку этот сон? Может, Яшканчи надо съездить за багряной глиной Улагана, которая, говорят, многим помогает. Особенно тем, у кого гноится кожа... Но у Шонкора - гной внутри, а не снаружи! Поможет ли ему эта глина?

Еще молодым Адучи был в тех местах всего один раз, но дорого бы дал, чтобы забыть навсегда Красные Ворота, ведущие к колдовскому озеру, где нет рыбы, нет зверя и не растут деревья... Вместо них прямо из воды растут фиолетовые, розовые и синие столбы, легко колеблющиеся на ветру... Тогда Адучи еле ноги унес от страшного места - пошел дождь, разразилась гроза, духи-столбы растаяли и ушли обратно в воду. А он, задыхающийся, полуживой, едва добрел до Акташа, бросив издохшего коня и овец, павших неизвестно отчего, прямо посреди дороги...

- Может, ты хочешь есть? Я принесу тебе мяса.

- Нет, я не хочу есть. Расскажи мне сказку про Золотую Змею! И про мальчиков, что ходят к ней с подарками...

Шонкор не договорил: сильный приступ кашля потряс его маленькое тело, хлынула кровь изо рта, которую Адучи, бросившийся к нему, вытирал трясущейся ладонью, бормоча растерянно:

- Потерпи, Шонкор... Выплюни, что тебе мешает...

Мальчик задыхался, синел прямо на глазах, и старик ничего не мог поделать.

Потом Шонкор тихо лежал на земле, глаза его были широко распахнуты, в них отражалось небо. У Адучи не хватило сил поднять руку, чтобы закрыть его глаза. Пусть они впитают в себя небо, которое больше никогда не увидят...

Глава четвертая

ДОЛГИЕ НОЧИ ОИНЧЫ

Учур возвращался домой вполне удовлетворенный. Этот глупый пастух, хоть он там и какой-то родственник Барагаа, сам завязал крепкий узелок между собой и камом! Умрет сын - на поминки позовет; после похорон - обязательная перекочевка на новое место, подальше от беды, опять не без камлания; на новом месте снова камлать придется - стоянку освящать... В старину, говорят, камы сами вместе с пастухами кочевали, всегда под рукой были! Сейчас не то уже, поумнели многие - камов с собой не возят... Может, отец потому и бубен свой бросил, что простаков в горах и долинах поубавилось? Нет, у него какие-то свои причины были, хоть и не говорит о них, скрывает...

Седловина перевала. Отсюда и становище Яшканчи видно, если повернуть коня. А только-зачем? Учур свое дело сделал, теперь он лишний, пока мальчишка кровью кашляет!

Нарушил Яшканчи обычай - не проводил кама до половины дороги, с гостями не захотел расстаться, сына бросить... Ладно, Учур не злопамятный, Учур может и простить его, если он и впредь будет таким же щедрым! Не только араки на дорогу дал целый тажуур, конины, но и половину бараньей туши не пожалел! К такому человеку можно и каждую неделю ездить...

Солнце падало в долину медленно и будет светить Учуру до самого конца пути, пока он не бросит повод Барагаа. Может, родила уже без него? Хорошо бы, самому возни меньше! А то - соседей зови, угощенье готовь... Если и позовет кого Учур, то одного Дельмека с женой... Одни дела вместе делают, можно и поделиться! Да и отец теперь может в гости приезжать... Все есть у Учура - и мясо и арака! Вот тебе и леса Толубая, вот тебе и гора Уженю... Зачем они? Учур и без советов горного духа проживет, и без советов отца со своими делами управится!

Был знаменитый кам Челапан, был известный кам Оинчы, теперь время Учуру становиться на их место! Вот и аил. Что-то не видно Барагаа у входа! Конь сам остановился, застриг ушами, принюхиваясь. Что это он? Учур скатился с седла, нырнул в аил. Уфф! Жива Барагаа! И ребенок рядом с ней лежит. Кто же принял его, кто пуповину перерезал?