Белый Бурхан

А мест таких не так уж и мало... Самые знаменитые, конечно, в горах Баижауса и Куяхтанара. В одном из них делались женские украшения и драгоценная конская сбруя. В другом, само название которого - Надевающий латы - говорило само за себя, делали ножи, топоры, треножники, котлы. Только оружия не делали, хотя, наверное, смогли бы: кованых кырлу с кремниевым запалом пока еще в горах хватает! Не на русских же заводах их куют, не из Китая привозят...

Но за неприступными горами Коргона есть и другие мастера... Добраться до них для Оинчы не по силам. Да и надо ли? Если бурханам нужно холодное оружие - есть поближе кузнецы, а огнестрельное легче купить, чем делать!

Вот и конец спуска. Отсюда уже видно все стойбище и крохотная фигурка Чейне, копошащаяся у аила...

Оинчы усмехнулся и тронул коня плетью. Ыныбас все время крутился возле сокровищ своего старшего брата, но так и не увидел их. Сейчас, уходя с перевала, старый кам едет как раз мимо той расщелины, где под тяжелым камнем лежит золото в монетах; чуть подальше от нее припрятаны слитки и самородки; при подъеме на второй перевал, в самой середине обо, лежат полотняные и кожаные мешочки с золотым песком погибших старателей... И никто не знает про эти клады, кроме Оинчы!.. Если бурханы пришли с неба, то пусть сами укажут эти места!

Укажут - отдаст Оинчы им свои клады, не укажут - получат только пачки русских бумажных денег, что зашиты в полосатый матрац, на котором спит главное сокровище старого кама - его молодая жена Чейне, которую он может уступить после своей смерти со всем другим богатством только Ыныбасу.

Есть еще Учур. Но он пока ничего не получит: для пьяницы и дурака у Оинчы даже бумажных денег нет...

Учур проснулся и удивленно уставился на Сапары, возившуюся у очага:

- Э-э... А Дельмек где?

- Здесь. Где ему еще быть? - передернула та плечами. - Не возле тебя же ему сидеть! Да и сидеть негде - развалился во весь аил, пройти нельзя...

Буркнув что-то, Учур угрюмо сел, потер лоб, скосил глаза на супружеский орын, заорал хрипло:

- А ты чего лежишь, как корова?! Чужие люди хозяйничают в аиле, а она за девчонку свою держится!

Сапары сняла горячую крышку с котла, густо облепленную коричневой пузырящейся пеной, пригрозила:

- Вот влеплю сейчас в морду твою бесстыжую, чтобы не смел при мне орать на Барагаа! Хозяин... Лучше за водой сходи, дров принеси, муки натри для лепешек!.. Мне что, разорваться одной?

Учур лениво отмахнулся:

- Эти дела - женские!..

Сапары с треском опустила крышку на котел, брызнув пеной:

- А мужское дело - араку жрать с Дельмеком? Иди позови его, он не откажется!

- И позову! - весело пообещал Учур, поднимаясь с кошмы.

Но Дельмек, услышав громкие голоса ссорящихся, уже и сам появился у входа, отбросив дверь и придерживая ее ногой. Поинтересовался от порога по-русски:

- Какой шум, если драки нету? - Прошел к Учуру, протянул обе руки. - Ты проснулся и не помер? Целый тажуур араки один выпил! Ты что, конь?

Учур обреченно махнул рукой и опустился на старое место, уже хорошо им продавленное:

- Приехал вчера, устал, еды нет... Жена стонет, девчонка орет, будто ее режут... Чейне с Ыныбасом все бросили и уехали... Ты с Сапары еще не приехал... Что было делать? Со скалы прыгать?

Дельмека так и подмывало позлить Учура дядей и мачехой, но, наткнувшись на злые глаза Сапары, он передумал. Сел рядом с камом, спросил миролюбиво:

- Яшканчи камлал? Как его сын, Шонкор, не умер?

- Я уехал - живой еще был... Всю ночь камлал! С Синим Быком говорил, духами воды! - соврал Учур. - А утром коня разорвали для Эрлика... Ты, Сапары, конину варишь или баранину?

Сапары не отозвалась, но послышался плачущий голос Барагаа:

- Что, муж, совсем плох был мальчик, когда ты уехал?

- Не знаю, - отмахнулся тот. - Я все сделал!

- Значит, умер... - всхлипнула Барагаа. - И лекарь Шонкору не помог, и ты проараковал...

- Да кому они помогут? - снова раздраженно и зло заговорила Сапары. Только араку тажуурами жрать да на жен с кулаками бросаться!..

- На тебя никто не бросался, - сказал Дельмек с улыбкой. - Кнут, который мне хотел подарить Кучук, он увез с собой...

Учур. вытаращил глаза на Дельмека, хохотнул:

- Я бы кнут у себя оставил! - В это время заплакал ребенок, Учур брезгливо поморщился: - Уйми девчонку! Мало того, что муж голодный, она и ребенка кормить не хочет!.. Ну, Сапары, готово ли мясо?

- А ты что, дров уже принес, за водой три раза сходил к ручью, муки миску натер для лепешек? Вот и сиди.

- Попридержала бы язык, жена! - посоветовал Дельмек. - Не в своем аиле, в гостях...

Она стремительно обернулась на его голос:

- И ты, адыйок, будешь мне советы давать? Пошел

вон, шелудивый!.. Видеть тебя больше не хочу!

Дельмек вскочил, рванулся к выходу. Последнее, что он

увидел, когда оглянулся, была откровенно довольная - во весь рот ухмылка на лице Учура.

Глава пятая

БОЛЬШАЯ ПЕРЕКОЧЕВКА