Белый ферзь

Про мало-мальски прошумевшего гопника многосерийку снимают. Фотоморды «авторитетов» печатаются в газетах чуть ли не чаще, не крупней, нежели ранее членов Политбюро. И… Их знают не только в лицо, но и по деяниям их. Однако снимки – не из следственного изолятора, снимки – с Кипра, с презентаций, с предвыборных митингов.

То-то власть оговорилась, назвав далеких чеченцев незаконными вооруженными бандформированиями, тем самым выдав карт-бланш ЗАКОННЫМ вооруженным бандформированиям обеих столиц: давайте жить дружно!

В Москве худо-бедно Колчин ориентируется, кто естькто. А в Питере…

Ленинград, конечно, город маленький. Но для точного ориентирования необходим старожил из тех, кто проникся истиной: главное – быть в гуще, знать масс! Такой, если угодно, невеликий, даже мелкий почин.

А как у вас по линии генлинии?

А как у вас по части спецчасти?

Ау, законные вооруженные бандформирования!

Братья Сердюки, внедрившие в незамысловатое обыкновение криминального Питера серию (сериал!) отрежиссированных разводок между бандитами и клиентами – «овцами». Из первой волны середины восьмидесятых. В таком авторитете, что даже небезызвестные братья-чапаевцы, стригущие автолюбителей, платили братьям Сердюкам. Старший Сердюк по Прозвищу Толя-Кунфу. По легендам – большой мастер. (Не знает Колчин такого мастера. Не слышал даже). Держал на дому парочку манекенов, облаченных в милицейскую форму, – отрабатывал на них приемы ближнего боя. Добря-а-ак, надо полагать. Вышел бы сей Толя-Кунфу не против манекена, а против любого из колчинских учеников на татами в Центральной школе, – там и посмотрели бы. Не суждено. Грохнули Толю-Кунфу полтора года назад, проигнорировав легенду о сердюковской непобедимости. Кто-то из «своих», из конкурентов…

Комарин. Следующий после Сердюков некоронованный, но король. В отличие от предшественников, «бомбящих» граждан с полутемным прошлым-настоящим, он стремился поставить Дело на законную солидную основу. Что, впрочем, не отрицало иную основу. Дисциплинка в банде железная – наркотики ни-ни, алкоголь в меру. Сам Комарин мелковат физически, но выжимает штангу в полтора собственных веса. При появлении главаря в каком бы то ни было месте общественного питания-увеселения все встают. Пять лет назад банда Комарина столкнулась в чистом поле Девяткина с теми, кто уже шел на смену, торопил события. Перестрелка поинтенсивней чикагских. Под этот орудийный шумок милиция и сграбастала львиную долю комаринских бойцов, включая Самого. Но Сам недолго сидит в Крестах – скоренько переправляется на «химию» (нашлись хлопотуны в правоохранительных органах). А два года назад он и вовсе то там, то сям мелькает в Питере. И разборки с кровью-трупами учащаются. Надо укрепить пошатнувшийся статус-кво. Вряд ли это устраивает идущих (пришедших!) на смену. Комарин гоняется за конкурентами, киллеры от конкурентов гоняются за Комариным. Он-то многих и многих нагнал, но они – многие и многие, а Сам – один-единственный такой. Полгода назад сел-таки на мушку. Нужно иметь маресьевскую жажду жизни, чтобы выкарабкаться из небытия после стольких огнестрельных ранений. Выкарабкался, лишившись конечности. Но выкарабкался. На сегодняшний день, по слухам, окопался в Штатах. Зализывает. Вероятность возвращения в Питер ничтожна, но – есть, есть вероятность. Только замещение вакантной должности уже произошло.

Гладышев, ранее в подмастерьях у Комарина, однако подрос малыш, и памятная разборка в Девяткино именно Гладышевым инициирована. Бывший борец, но плохонький, в отличие от тех, кто в прошлом. Но, известно, решает не личная стать и прыть, решают личные контакты в среде, где ценится стать и прыть. А контактирует Гладышев со спортсменами-профи плотно. Образование – тюрьма. Тем понятней его стремление окружить себя высоколобыми – юристами, адвокатами, экономистами. Не дал бог учености, тогда он (не бог, Гладышев!) ее просто купит. И обретя мозговой центр – в атаку на госпредприятия, ура! Взимание штрафов за нарушение контрактов и договоренностей… Впрочем, стригутся почти налысо обе стороны, затеявшие конфликт. Сферы влияния (и по месту, и по роду деятельности) настолько обширны, что поговаривали об империи Гладышева. Вся беда любой империи – в удаленности границ и рассеивании сил. Как бы есть она и нет ее. Попробуй удержи адакую громадину в беспрекословном подчинении, если подданные не ощущают ежечасно – есть она? нет ее? К тому же и сам «император» на людях открещивается от высокого звания. Оно конечно, сродни кокетству признанного, например, снайпера: да ну, отстаньте! я и ружья отроду в руках не держал… ладно, раз вы настаиваете… и – в «яблочко»! Но простодушные от рождения, имя коим – легион, могут воспринять кокетство за чистую воду: топи гада, он никто!