Белый ферзь

«…а я пущу воду… Будет выглядеть куда естественнее, если кто-нибудь сюда ворвется… Минуточку! Кто- то идет. Я умываюсь. А ну-ка, ступайте в клозет. Нас не должны видеть вместе. – Но нас уже видели вместе. – Случайная встреча. Земляки… – Можно выйти? – Дайте мне несколько минут, старина, чтобы я успел убраться. Знаете, кто это был? Тот полицейский. Подозрительно, правда? – Он мог узнать мои ноги под дверью. Как вы думаете, не обменяться ли нам штанами? – Будет выглядеть неестественно… Но мозги у вас варят правильно…».

Мозги у Колчина варили правильно и в качестве накипи вынесли на поверхность ассоциацию из старика-Зеленого, из которого и процитировано… Колчин непроизвольно ухмыльнулся и поймал в отражении такую же непроизвольную ухмылку Ломакина. Но только на миг. И – снова незнакомы. Земляки, случайная встреча. Помощь нужна – сказал бы. Может быть, помощь как раз в том, чтобы не признать. Колчин как раз и не признал. И не признался. Разрыв всех прежних привязанностей, он сам выбирает тех, с кем считает нужным общаться, нужным для достижения известной ему цели. Ломакин не входит в этот круг. Пообщаемся в будущем – и Колчин посвободней будет, и Ломакин сменит «Гургена» обратно на Ломакина. Если Колчин будет посвободней. Если Ломакин сменит…

Он, Ломакин, все же сделал попытку общения теперь. Не отводя взгляда от своих рук под струей воды, краем губ внятно произнес:

– Уй-ми да-му. Сво-ю. Все пор-тит. Мне… Уже второй раз спускаюсь, чтобы тебя перехватить. Пойду я. Ты – позже. Но не тяни.

Более никого в сортире не было. «Дайте мне несколько минут, старина, чтобы я успел убраться». Минут не минут, но достоверную паузу – надо бы. «Гурген»-Ломакин соблюл конспирацию по обоюдному негласному согласию, потому и бормотал чуть слышно, будто сортир полон соглядатаями, только и ждущими момента: ага! они знакомы! То ли Ломакин просил о помощи («Уй-ми да-му»), то ли оказывал помощь Колчину («Уй-ми да-му»). Какую такую даму? Мыльникову, что ли? Она же оставлена в качестве «реквизита»! Что там еще за самодеятельность!

Колчин появился в зале тогда, когда Ломакин усаживался за свой столик. Колчин пошел к своему столику, за которым было пусто. Он наиграл недоумение и завертел головой. Хотя мгновенно сориентировался еще на входе. Мыльникова перебазировалась к мулатке и мафиози. Казалось, дружелюбно осведомляется о необязательном с тем радушием, что настолько характерно для дамочки навеселе, – грубить в ее адрес причины нет, выслушать снисходительно и отослать на прежнее место с тем же деланным радушием. Мордоворотам, попивающим «Диет-колу», так и казалось. Они даже не насторожились: хозяин под угрозой! (Да, точно – мордовороты служат Профилю, а не «Гургену». Телефончик-то сотовый у ног мордоворотов, а «Гурген» выходил звонить от камуфляжного гардеробщика).

Дамочка же, то есть Мыльникова, не навеселе – нагневе она, с позволения сказать. Улыбка улыбкой, но страшненькая улыбка. И бокал с коктейлем она покручивала в ладони так, будто еще секунда – и плеснет в рожу мафиози. Определенно мафиози – Профиль теперь развернулся анфас, одежка видней (надеть галстук светлей рубашки, а рубашку темнее, чем пиджак, может позволить себе только гангстер – азы дизайна… ну да, сейчас пиджак мафиози – плесь- плесь! – станет темней рубашки… местами). Э! Дамочка! Ни на минуту нельзя одну оставить! Ни на шесть минут!

Так и есть! Плесь! В лицо!

Симптоматично, что фальш-Найоми в миг швырка из бокала уперлась каблучком в пол и отъехала вместе с креслом – не забрызгаться! Лицо – без выражения. «Гурген»-Ломакин успел отпрянуть с большим грохотом, был в полуприседе, кресло опрокинулось на «спину», «Гурген»-Ломакин устоял и тоже не загадился. – Мордовороты не кинулись стремглав – руки заламывать, тыкать носом в стол покусительницу. Они ме-е- едленно высвободились из-за своего столика и ме-е- едленно двинулись к месту инцидента, сокрушенно цокая языком, мол, что ж ты, лялька, сотворила, теперь тебе, лялька, придется вылизывать, вылизывать, а после еще чего-нибудь придумаем с тобой. Мордовороты, конечно, профукали блонду – ну так, чай, не охрана президента, и вообще команда была сечь за парочкой негра-пижон, а эта – со стороны, и вообще они – для пущего устрашения, не для пресечения сумасшедших выходок, которых и не предусмотреть! И верно – сбрендить надо в одноминутье, чтобы ТАК поступить. Ничё, лялька, щас головенку тебе поправим!

Мафиози-Профиль замороженно замер – кабак разогревает, а коктейль, расползающийся по одежке, со льдом… боязнь мокрого холода по коже, рефлекс. Только с ресниц капало. Да и не царское это дело – усмирять буйных! Холопы на что?

Колчин успел встать между мордоворотами и злополучным столиком. Он встал таким манером, чтобы видеть и Профиля, и мордоворотов; он принял стойку, но таким манером, чтобы она с трудом угадывалась малопосвященными, чтобы не провоцировать; он повинно зачастил:

– Рёбята-ребята-ребята. Мы сейчас, мы сейчас, мы сейчас. Уладим, нет? Уладим?

Мордовороты глядели с любопытством расстрельной группы: ну? все сказал? выговорился? пли!