Белый ферзь

Обычный бэдж, закатанный в пластик, с цветной колчинской фотографией:

’94 WORLD KOSHIKI KARATEDO CHAMPIONSHIP Kengo Or Juri Kolchin

Чувство боевой ситуации Колчину не изменило – и дало недвусмысленно понять: бой кончился. Иппон!

Не спецура, не бандиты. Серединка на половинку.

Бэдж, удостоверивающий сэнсея ЮК, не панацея от нападок спецуры ли, бандитов ли. Сказано в качестве вопроса в недавнем интервью: «… выражая почтение и признавая заслуги российских единоборцев. И в то же время на родине известность наших мастеров менее… м-м… чем в Японии. Как бы вы, Юрий Дмитриевич, прокомментировали…».

Он бы прокомментировал так, применяясь к ситуации на Дворцовой набережной: «Лучшая помощь, это когда не мешают!».

Для питерской спецуры, для питерских бандитов – он достаточно смутная фигура, да, что-то про такого слышали, сами не сталкивались, при встрече сразу в толк не взяли бы.

А вот для КОНКРЕТНОЙ серединки на половинку ЮК – это моментальный столбняк, руки по швам, поклон. ЮК для них – это ЮК! ТОТ САМЫЙ! Глава АОЗТ «Главное – здоровье» на видном месте фотографию имеет: «Сэмпаю от сэнсея». О, Колчин, о!

«Мы вернемся к вопросу», – посулил Вика Мыльников сэнсею Колчину. Вернулся. Своим путем. Пути пересеклись.

Вероятно, Вика Мыльников не стал допытываться у жены Галины Андреевны, чем и зачем занимался с ней сэнсей в рождественскую-вчерашнюю ночь. Сэнсею видней, да и жена демонстративно молчит или же не менее демонстративно говорит: «Юрий велел не говорить». И ладно. Отношение «учитель – ученик» – сие свято (да никакой Мыльников не колчинский ученик! ну пусть, пусть Вика тешится мыслью…), однако надо и другое отношение (муж – жена) уважить: про сэнсея он, сэмпай, не спрашивает, но он, сэмпай, обещал сэнсею навести все возможные и невозможные справки по поводу «младшей подруги»: «Она ведь твоя подруга! Она же у тебя останавливалась! Ты же не можешь не знать, с кем она здесь была, общалась! Ты скажи, с кем, – а куда она делась, это выяснять мне. Ответственность-то перед сэнсеем на мне. Что с жены взять, какой с нее спрос!».

Пробежка-прощупка по, так сказать, «крутым крышам», наследникам Толи-Кунфу-Комарина-Гладышева и прочим-прочим, – само собой разумеется. Но подлинный профессионал никогда не работает по одной-единственной версии, он – сразу в нескольких направлениях. Вика Мыльников – профессионал, бывший мент, – опрос свидетелей первым делом! Мягкий, но дотошный…

Кто-кто? Что еще за ДРУГ?! А фамилия? Лозовских. Да ничего никто с ним не собирается делать. А, это который в Институте востоковедения? Я его, кажется, даже видел, ты нас и знакомила. И что, он с твоей подругой ЗДЕСЬ встречался? Ночевали?.. А я и не вообразил что-то, я просто спрашиваю: У ТЕБЯ они оба были?.. Да, конечно, общее дело, общая работа. Где, говоришь, он работает? Точно – в Институте востоковедения? Я не ошибся?.. Так-так. А ты с ним встречалась, говорила после уезда своей подруги? Почему?.. Ну, теперь-то повод есть. Я сам поговорю. Нет-нет, не надо тебе. Тебе – не надо. Какой, говоришь, у него телефон? Что значит – не говоришь!

Давай, давай, – говори. Да ничего ему не будет! Сама же утверждаешь: он не при чем. Просто убедимся… И… нашему московскому гостю не советую рассказывать. А то поставим в неловкое положение – и его, и себя. Ну как же! Этот… Слава… У ТЕБЯ ведь с твоей подругой встречался? Жена, значит, у этого… у Славы… ревнует?

В общем, способность профессионала-дознавателя извлечь максимум сведений из ненавязчивого разговора со свидетелем. А затем подключаются имеющиеся в наличии силы охранного предприятия «Главное – здоровье». И установка приблизительно такова: брать фигуранта по возможности незаметно, у дома не рекомендуется (соседи, окна во двор – а санкцию прокурора на задержание хрен получишь, даже если ты мент в законе, про АОЗТ и не упоминать!), лучше – у института (он туда-то непременно явится, проверено телефонным звонком, а там малолюдно, и фигурант – один из немногочисленных прохожих); брать фигуранта жестко, жутко, чтоб в штаны напустил, чтоб деморализовался. И куда его? А сюда, на Каменный остров, к нам, «Главное – здоровье». Вика Мыльников сам с ним побеседует!

Беседа с подозреваемым – это не беседа со свидетелем. Она – в наступательной манере, сурово. Никаких: «Простите великодушно, не вы ли?». Сразу: «Ты! Мы знаем, что ты!».

Вероятно, Вика Мыльников подобными методами и добился бы хоть какого-то результата. А то и не добился бы! Залысо-курчавые субтильные интеллигенты замыкаются намертво, когда речь о близких друзьях, тем более – о близкой подруге. Опыт общения с компетентными органами недавней-давней поры: ни слова! иначе только хуже будет! всем!.. Всякое, конечно, бывало – и раскалывались, шли на диалог, со страху набалтывали, бывало. Вот на этих примерах и убеждались: лучше – ни слова! иначе только хуже будет! всем!..