Белый ферзь

ОТВЕТ: Именно! Власти похватали как раз тех, кто что-то из себя представлял. А приготовишки или даже недоприготовишки расползлись по подвалам, наплели вокруг себя кучу небылиц: мы самые великие, самые могучие! Анекдотичные случаи… Человек выходит с высоким поясом. Где получил? А вы знаете, один японец, кореец, таиландец был проездом в Москве на денек, посмотрел на меня и там же в подвале вручил пояс: «Ты достоин!» Но показать ничего не могу, а то убьют. Вот-вот! Когда нечего показать, делают вид, что есть что скрывать. Ну хоть малость самую продемонстрируй! Ладно, уговорили… Йия!.. Что — йия?! Головка от руля! Это — стиль?! Это закрытый стиль! Это я ногой специально дрыгаю не так, как вы где-то видели, это специально. Никому не говорите! Тайна сия велика есть… Полная ахинея! М-да. Но при отсутствии достоверной информации люди начинали верить. Никто ведь не публиковал в газетах ни слова о каратэ. А если нет открытости, возникает теневая сторона.

ВОПРОС: Итак, запрет. Кто сел, кто притих. Но кто-то и продолжал. Юрий Дмитриевич Колчин, надо понимать, продолжал. Не в подвале же. Не в спортзале с закрашенными окнами. А как же с законопослушностью?

ОТВЕТ: Мне было проще, я никогда не таился. Когда я незадолго до запрета стал чемпионом Москвы и тренировался в Центральной школе, от одного из управлений внутренних дел пришло официальное письмо с просьбой дать им инструктора для спецподготовки их контингента. Поскольку я был один из… хм… именитых, то и стал тренировать. Единственное, договорились: мол, небольшая группа моих учеников будет работать вместе со мной. Ладно. Всех учеников провели как нештатных сотрудников по данному управлению. Корысть моя была вот в чем: тренировать тех, кто в дальнейшем будет развивать каратэ. Я был уверен… и ученикам говорил: «Не может быть, чтобы запрет сохранился надолго. Нельзя перекорежить цивилизацию». Да хотя бы на опыте Окинавы, где одно время существовало катана-гари, то есть запрещение ношения оружия, применения боевых приемов. Но потом-то все встало на свои места… Так что ради часа тренировок с учениками я должен был восемь часов отдать спецконтингенту.

ВОПРОС: Но и спецы — тоже ученики, не так ли?