Белый ферзь

Колчин держался в хвосте «порша», резонно решив, что машина с питерским индексом куда-нибудь да вывезет — дама за рулем получше ЮК ориентировалась в транспортных хитросплетениях города. Так получилось. Это вроде случайного попутчика, которого вынужден терпеть всю дорогу, а по прибытии на место — и не расстаться. Как бы незримая связь образовалась, эдакая паутинная — рвется легко, но есть.

«Порш» скинул лихость до позволенных в черте города шестидесяти, и угнаться за ним — не вопрос.

Колчин прикинул, что будет держаться за дамским экипажем до тех пор, пока тот не свернет в откровенно не нужный проулок. Тогда-то, лишившись поводыря, придется определяться по месту самому — езда в незнаемое.

Ну, не так чтобы совсем незнаемое. Одна из неизбежных точек — «Удельная». Там-то, поблизости, обитает Алабышева Ревмира Аркадьевна, приходящаяся ЮК тещей. Судьба миловала — виделись один раз в жизни, на свадьбе. Да вот подкузьмил фатум — второй раз в жизни неизбежен… И Комендантский аэродром от Удельной — сантиметр по крупномасштабной карте. Тоже предстоит визит. К Галине… как бишь ее… Андреевне. Лешаковой-Красилиной-Мыльниковой.

Это не есть посещение ближних и дальних родственников-друзей жены. Сказано: все связи порываются.

Но есть это добыча информации об Инне посредством непринужденного общения с ближними-дальними родственниками-друзьями жены.

И пусть Колчин заранее готовится к собственному принуждению для непринужденного общения. Даже с выжившей из ума Алабышевой (это не анекдотное неприятие тёшшшши, это… так оно и…), даже с пострадавшей на почве самостоятельного бизнеса старшей подругой Инны — Галиной Андреевной. (Кун-цзы кто угодно, но не дурак, и потому включение в систему человеческих отношений тандема «старший друг — младший друг» — не прихоть, проверено веками.)

«Порш» вел Колчина, будто запрограммирован. Более того! Привел! «Чайка». Гостиница…

Днем с огнем иначе бы Колчин не нашел эту «Чайку». Еще и потому, что не искал бы — понятия не имел о существовании таковой. Просто прилежно следовал за дамским экипажем. И поводырь даже подмигивал габаритными огнями в предутренней мгле — не потеряйся. Ни к чему не обязывающий флирт на дороге. Это почему-то сразу выясняется — недоброжелатель тебя преследует («Шеф! Нас преследуют!») или симпатяга, избравший тебя же Вергилием («Веди меня, о…»).

Симпатяга — не то слово, которым Колчин определил бы себя самого, ну да тем, кто в «порше», видней.

Им действительно видней: иначе «девятка» уперлась бы в Сенную, через которую ЮК было нацелился, доверившись карте, — ан давно и надолго «заколочена» Сенная, метро, блин, строй! иначе заплутала бы «девятка» у Черной речки, ибо Торжковская перерыта-перекрыта, будто на всем ее протяжении клад ищут или закатанных под асфальт жертв мафии.

В общем, «порш» двигался туда, куда так или иначе Колчину надо. Правильной дорогой идете, товарищи! Конечно, Комендантский аэродром — не всенепременный первый пункт нанесения визита московского гостя, однако теперь хоть понятно, как туда добираться кратчайшим путем. А «порш» двигался кратчайшим. И фыркал от нетерпения, застревая перед светофорами.

Да. Так вот. Этот самый резвый «порш» и определил Колчину местожительство.

«ЧАЙКА».

«Девятка» чуть было не проскочила поворот, в который вписался «порш». Вписался, да, но почерк, если можно так выразиться, у «порша» размашистый и неэкономный, недолго и подвески лишиться.

Улица, куда на вираже впрыгнули рисковые дамочки за рулем, именовалась Серебристый бульвар. Может, он, бульвар, и серебристый летом за счет тополей, но пока, по зиме, он… хм… серебристый.

А утыкался сей ребристый бульвар в стройку чего-то грандиозного-высотного без окон, без дверей.

А слева-справа от стройки — два одинаковых оранжево-желтых панельных дома. И один из них — «Чайка». Гостиница.

Хороша же, должно быть, гостиница — на краю города, в панельной многоэтажке, рядом со стройкой века (в том смысле, что века не хватит для завершения работ)!

Колчин потому-то и не стал рисковать подвеской, дребезжа по рытвинам, проехал мимо — с намерением развернуться при первом попавшемся развороте и обратнообратно в город. Но боковым зрением углядел стоянку за «Чайкой» и… таки развернувшись, решил остановиться-оглядеться.

Гостиница — вроде перевалочного пункта, типа комплекса убожеских строений на задворках бывшей ВДНХ, то есть всяческие «Колосы», «Дружбы», «Золотые ярлыки». Не по архитектуре, но по функциональности: добро пожаловать, рабочий-и-колхозница! вам же лишь бы ночь простоять да ночь продержаться? Вот и пожалуйста! Восьмиместный хлев, вечно и громко струящийся бачок в сортире, мебелишко-модерн времен оттепели, картонные двери и коридорные-горничные, у которых на лбу написана одна, но пламенная мысль: «Поубивала бы вас всех!»

Не так ли? Только так, и не иначе!