Белый камень

Как только очередной настоятель вступал в должность, он был обязан ознакомиться с содержанием некоего секретного документа, в котором определялось место, которое он должен будет занять в монастырской усыпальнице, когда придет его время. Этот пергамент, написанный самим отцом-основателем, больше был известен как «Заповедь отца Петра». Поразительно, но этот последний позаботился о том, чтобы пронумеровать могилы и заранее распределить их между пятьюдесятью девятью своими преемниками, следуя никому, кроме него, не понятной логике. Все знали, что отец Петр категорически настаивал на том, чтобы его требования скрупулезно исполнялись, не дав, однако, себе труда объяснить, чем он руководствовался и во имя чего.

Само собой, братия во главе с настоятелями подчинялась воле знаменитого предшественника, несмотря на то что смысл его заповеди так и остался недоступным их пониманию.

Брат Бенедикт решил положиться на свой инстинкт и велел послушнику следовать за ним, направившись к самой правой аллее.

Все стоявшие прямо на полу крипты гробницы были абсолютно одинаковы: не более восьмидесяти сантиметров в высоту. Надгробия — массивные плиты, которые не были ничем закреплены, как одно время опасался большой монах.

Первый саркофаг, на который упал луч света их фонаря, имел на крышке номер двадцать четыре. Кроме римских цифр никакой другой надписи не было, но брат Бенедикт прошел мимо, даже не потрудившись уточнить имя покойного, выбитое ниже, на стенке саркофага. И он, и послушник прекрасно знали номер могилы, которую искали.

На второй стоял номер девятнадцать, на третьей — сорок два, затем последовала двадцать седьмая могила, потом тринадцатая… Они ускорили шаг. Пятьдесят седьмая, четвертая…

Бенжамен, едва поспевая за своим старшим компаньоном, не успевал читать номера саркофагов.

Дойдя до конца первой аллеи, брат Бенедикт остановился, чтобы подождать своего спутника.

— Вы ее нашли? — спросил подбежавший послушник.

— Нет, не нашел! Более того, теперь я уже не уверен, что она находится справа.

Тем не менее монах двинулся по второй аллее обратно к алтарю.

«Это более разумно, — подумал он, — в любом случае мы в конце концов…»

Он не успел закончить свою мысль, как пучок света выхватил из темноты вожделенную цифру.

Отец Амори и в самом деле лежал справа. В третьей могиле второй аллеи, если считать от стены, противоположной алтарю, в могиле под номером семь.

Когда брат Бенедикт, опустившись на колени, потер изнанкой рукава высеченное на узкой стороне гробницы имя, было ровно семнадцать часов и тридцать пять минут.

23

Амори, 1264

Ошибки быть не могло.

— Мы ее нашли, мой мальчик! Это и есть могила нашего дорогого Амори.

Брат Бенедикт обошел вокруг саркофага, постукивая костяшками пальцев по плоскому камню надгробия. Плита еле заметно дрогнула.

— Станьте напротив меня, — скомандовал монах. — Нам повезло, камень просто положен сверху. Сейчас мы его сдвинем. Давайте попробуем повернуть, может быть, нам и не придется снимать его. Но будьте осторожны: он очень тяжелый!

Монахи взялись за углы плиты и стали медленно поворачивать ее до тех пор, пока она со скрежетом не легла перпендикулярно гробу, образовав крест. Теперь они могли заглянуть внутрь по обе стороны крышки. Неожиданно фонарь большого монаха качнулся и упал: тот положил его на закрывавшую саркофаг плиту, чтобы освободить руки. Большой металлический светильник, подпрыгивая, покатился по полу, луч дрогнул и погас.

— Что за… что за… что за! Только этого нам и не хватало! — воскликнул брат Бенедикт, наклоняясь в поисках необходимого инструмента. — Надо же было так вляпаться!

В кромешной тьме оцепеневший от ужаса Бенжамен изо всех сил продолжал сжимать руками холодный камень. Брат Бенедикт, стоя на коленях, ощупью искал фонарь, помогая себе разнообразными ругательствами собственного изобретения.

Наконец он нащупал фонарь, схватил, встряхнул, постучал по цилиндрической ручке, в которой прятались четыре толстые батарейки.

— Если лампочка разбилась, нам крышка. Я действительно самый последний… — Тут он стукнул ладонью по рукоятке, лампочка мигнула и снова погасла. — Слава Богу, это контакты.

Брат Бенедикт отвинтил крышку, подергал за медный язычок и снова закрыл фонарь.

Вспыхнувший свет показался обоим еще более ярким, чем прежде. Братья шумно выдохнули.

Большой монах поднялся на ноги и направил луч на послушника, который выглядел так, словно только что воскрес из мертвых, потом подошел к гробнице и посвятил внутрь. На незваных гостей, усмехаясь, смотрел бурый череп. Бенжамен, не успевший прийти в себя от пережитого ужаса, отвернулся, вздрогнув от неожиданности, а брат Бенедикт подошел еще ближе и засунул фонарь внутрь, чтобы как следует рассмотреть останки. Покойный настоятель прекрасно сохранился. Длинный скелет занимал собой весь саркофаг.

— Он был довольно высоким для своего времени, — заметил послушник. — Метр семьдесят пять, не меньше.

Большой монах улыбнулся.