Белый хрен в конопляном поле

— Государь! — воскликнул горбун, увидев двух сморщенных красных парнишек. — Рождение близнецов грозит государству смутой! Престол-то один!

— Так ведь кто-то из них родился первым! — робко сказал Стремглав.

— А кто? Вдруг ты объявишь законным наследником младшего?

— Мы и сами не знаем, кто из них старший, кто младший… Да ведь и свидетелей-то нет…

— В том и беда, что нет! И какая-нибудь кучка недовольных придворных в свое время начнет склонять младшего принца к бунту…

— Далеко заглядываешь, — сказал король. — Пока-то еще у нас появятся настоящие придворные, пока-то они овладеют высоким искусством дворцовой интриги!

— Э, твое величество, чем-чем, а этим-то они живо овладеют: дурное дело нехитрое! И потом — случись с тобой что, сразу же начнется такая смута, что наша по сравнению с ней покажется кабацкой дракой!

— Что же делать? В книгах твоих на этот счет что-нибудь сказано?

— Сказано. Например, в романе «Тайны плезирского двора». Я эту книгу во время сарацинского похода изучил. Дело было при Пистоне Втором. Королева принесла двоих, и первый министр де Шурше приказал спрятать второго ребенка и растить его в лесной глуши на случай, если с наследником что-нибудь случится…

— И Пистон Второй согласился?

— Да он у этого министра с руки ел, ни в чем не возражал, да и пьян все время был, оттого скоро и помер. А королева этого самого де Шурше вообще любила…

— Ну вот, — сказал король. — Придется обоим пеленки менять, а заодно и мне другие портки надеть… Надо же — как по команде! Уже в четвертый раз!

— Бабка! Обиходь детишек — король вам не нянька! — закричал Ироня на фрейлину Инженю.

— Прямо не хочу их из рук выпускать, — сказал Стремглав. — Это все, что мне от нее осталось…

— Все равно их кормить пора, — сказал горбун и засмеялся, вспомнив свои возмутительные враки. — Так вот, вырос молодой Пистон Третий и невзлюбил первого министра, заодно и матушку уличил в беззаконной связи. Пригрозил министру скорой отставкой на виселице. Тогда де Шурше послал в лес за вторым парнишкой, чтобы в урочный час подменить законного владыку, посадить самозванца на трон, а настоящего короля заточить в подвал, надев тому на лицо железную миску с дырами для рта, носа и глазок.

— Может, железную маску? — спросил Стремглав, нехотя передавая сыновей нянькам.

— Ха, он же не дурак! Закажи кузнецу железную маску — сразу слухи пойдут, разговоры: зачем, кому? А дырки в миске провертеть может всякий, хотя бы и первый министр. Проведали об этом три королевских полотера и четвертый истопник. Ну, дальше много чего было — тайные гонцы, мертвые отцы, вещие призраки, явные признаки, погони, похищение подвязок королевы, поединки, пиры, куртуазные похождения, обмороки, выкидыши, подмены писем, плавание в Стрижанию, казнь коварных Трахтенберга и Ротенфельда, разговоры с могильщиками — книга вон какая толстенная!

— Чем же она кончилась? — нетерпеливо спросил Стремглав.

— Да ничем! — сказал горбун и сплюнул. Потом спохватился и растер плюнутое по паркету. Паркет был сработан из сырого дуба, и каждая паркетина стояла горбом. — Ну, запихали Пистона Третьего в темницу, напялили железную маску, то есть миску. Ну, привезли из леса его двойника. Стали сажать на трон. Глядят — а парень-то на царственного брата ну нисколечко не похож! Они не близнецы оказались, а двояшки! Об этом-то министр и не подумал, что двояшки бывают — один в отца, другой в мать… Тут и мать, кстати, покаялась… Три полотера и четвертый истопник истинного короля из темницы вызволили, министра де Шурше повесили, предварительно лишив пенсии. А железную миску дырявую залатали и оставили на королевском столе для вечной памяти — да ты же сам ее видел и еще удивлялся: чего она среди столового серебра и золота делает. Полотерам да истопнику присвоили очередные звания.

— А что с братом сталось?

— Это который из леса? Ну, уж про него ты слышал — это прославленный маршал Колотье. Он у себя в лесу первым браконьером был, вот и в бою…

— Постой, — сказал Стремглав. — Что же нам делать? Тоже прятать одного в лесу? Чтобы ты потом его в нужное время извлек?

— Я — не министр де Шурше, — с достоинством ответил шут. — Он этого романа не читал. Но похожи друг на друга твои сыновья — и волосики, и глазки, и прочее…

— Дураки вы, дураки оба, — сказала молчавшая дотоле фрейлина Инженю, принимая у няньки одного из мальчишек. — У младенца и волосы, и глазки еще десять раз в цвете переменятся. Ты сам, Стремглавка, черным родился и даже в шерсти, а к ходячим годам посветлел… Обух покойный даже сомневаться начал — от него ли ты!

— Тогда делать нечего, — вздохнул Ироня и с самым суровым видом заявил: — Чтобы не было в государстве смуты, одного младенца следует тайно удавить, а свидетелей казнить!

Стремглав от такого предложения не сумел даже рта раскрыть, зато раскрыл рот ребеночек: нянька, услышав страшные речи шута, выронила мальчика на горбатый паркет — только головка состукала.

— Руки дырявые! — рявкнул король, подхватывая с пола пострадавшего орущего сыночка. — Гляди, чего наделала — у парня шишка на голове растет!