Белый хрен в конопляном поле

Терентий подчинился — крепко досадуя, однако что не успел управиться с котом.

Кожаный переплет старинной книги кое-где покрыт был плесенью, медная застежка позеленела.

— Вот, гляди! — показал Тихон на страницу с картинкой.

— Сам читай — я в мертвых языках не силен. Кому они нужны, мертвые-то?

— Сие есть труд славного немчурийца Сексофилуса «De diversis artibus», сиречь «О различных искусствах».

— На ухо заячье облокотились бы твои искусства! Ты про золото давай!

— Так тут про золото и есть. Слушай: "Бывает также золото, именуемое неспанским, каковое составлено из красной меди, пепла василиска, человеческой крови и уксуса.

Язычники, чье умение в искусстве весьма похвально, выводят василиска так.

Есть у них подземная темница, обложенная камнями и сверху, и снизу, и со всех сторон, с двумя столь малыми оконцами, что даже свет сквозь них едва ли проникает. Пускают они туда двух петухов двенадцати или пятнадцати лет и дают им еды обильной.

Как разжиреют они, то от пыла, вызванного своей тучностью, спариваются и откладывают яйца. Когда яйца отложены, убивают петухов и сажают жаб высиживать те яйца и кормят их хлебом.

Когда яйца насижены, вылупляются петушки во всем подобные цыплятам, высиженным от курицы, но через семь дней вырастают у них змеиные хвосты. Немедля они роют в земле нору, ежели нет в темнице каменного пола.

Остерегаясь сего, хозяева их держат у себя бронзовые сосуды большие, а в тех сосудах проделано множество отверстий. Кладут они цыплят в сосуды закрывают те сосуды медными крышками и закапывают в землю. Цыплята там едят лишь тонкую землю, что попадает в сосуды.

А засим хозяева снимают крышки с сосудов и разводят под ними большой огонь, покуда звери не сгорят дотла.

Проделав сие и охладив сосуд, достают из него пепел и размалывают его со всем тщанием, добавив к нему третью часть крови рыжего человека.

Когда соединятся те части, смешивают их с уксусом в чистом горшке.

Потом берут тонкую пластинку из чистой меди и покрывают обе ее стороны и кладут пластинки в огонь.

Пластинки те, докрасна раскаленные, вытаскивают из огня и закаливают в означенной смеси и обмывают их.

Проделывают сие, покуда смесь не проест медь насквозь, вследствие чего обретает она вес и цвет золота. Золото сие пригодно для любой работы".

— Я-то думал, ты карту с обозначением клада нашел, — разочарованно сказал Терентий. — А тут столько возни…

— Зато наверняка, — сказал Тихон. — У батюшки просить не придется, заодно и державу укрепим… Только петухов убивать не будем — в чем они виноваты?

— А василисков жарить не жалко? — поинтересовался Терентий.

— Василиски есть носители зла… — вздохнул Тихон. — Нам теперь надобно выстроить подземную темницу. Как раз к совершенным годам управимся, а уж потом…

— Ну да! Буду я ждать, пока все фрейлины состарятся, как бабка Чумазея! Я лучше пойду да пущу кровушку писарю Волдырю — он как раз рыжий! Ведерка хватит?

— Стой! — испугался добрый королевич. — Кровь понадобится нам намного позже… Что-нибудь придумаем…

Все-таки передалось и сыновьям что-то от Стремглавова упрямства. Отступать от задуманного не хотелось обоим.

— Берем лопаты и пошли темницу копать! — предложил Тихон.

Терентий призадумался. Тем более что лопаты ни тот, ни другой еще в руках не держали.

Но лень человеческая всегда выход найдет.

— А зачем нам копать темницу да еще обкладывать ее камнем? — проникновенно сказал Терентий. — Есть же матушкина усыпальница. Она как раз каменная…

— С ума ты сошел! Разве можно так делать?

— Так мы же не в чужой склеп полезем. Неужто матушка наша, будь она жива, отказала бы детям своим в такой малости?

И вдруг оба сиротки (а ведь без матери дитя как ни крути — сирота) дружно залились слезами. Даже непонятно, кто из них кого завел. … Усыпальница королевы Алатиэли считалась в Столенграде местом нехорошим. Как, впрочем, и некогда венчавшая ее башня. И даже после пожара погоревшие горожане предпочли не отстраиваться на старом месте, быстро превратившемся в городскую окраину. А вот караула никакого не было — и всякий солдат на счету, да и боялись караульные чего-то…

К тому времени Стремглав несколько успокоился насчет сыновей и приглядывал за ними уже не так строго. Совсем взрослые парни стали, негоже им под надзором ходить!

А столичные жители королевичей любили — в особенности за Терентиевы издевательства над придворными.

Поэтому свободы у принцев сейчас было не меньше, чем у любого столенградского подростка.

Усыпальница, бывшая когда-то основанием башни, представляла собой низкое строение с парой узеньких, не пролезть, окошек.

— Самое то! — обрадовался Терентий.

Увы, на железной двери висел железный же замок величиной с шар для звездобола.

— А ключ-то батюшка всегда на груди носит… — упавшим голосом сказал Тихон.

— Что же делать? Думай, ты же книжки у нас читаешь! — потребовал Терентий.

— В книжках обыкновенно тайком снимают с ключа слепок на воске, — припомнил Тихон. — А потом несут тот слепок слесарю…

— Ну да! Еще потом со слесарем прикажешь и золотом делиться? Ухо ему поросячье, а не золото! Да и побоится слесарь, бате донесет…