Белый хрен в конопляном поле

Придворный слесарь хватился отличного немчурийского пробойника с наконечником из редкого и драгоценного сплава.

Придворный пекарь ежедневно недосчитывался нескольких караваев.

Дырявили бронзовые сосуды в том же склепе, чтобы не было слышно. Жабы от звона вздрагивали, но доверенных им яиц не покидали. Еще бы! Жаб кормили братья белым хлебом, а в болоте его и за сто лет не допросишься.

Общая цель сблизила Тихона и Терентия настолько, что последний даже забывал помечтать о встрече с волшебником, способным разорвать незримые братские узы.

— Ну вот, будет теперь куда василисков пересадить, — сказал Терентий, когда пробойное дело было окончено.

Принцы затратили на свой обогатительный замысел столько трудов, сил и здоровья, что могли бы за это время у доброго хозяина заработать не меньше золота, чем рассчитывали получить.

А вы думали, что алхимическое золото даром дается?

Но все труды оказались напрасными.

Придя очередным утром в склеп, Тихон и Терентий увидели, что там сидит одна-единственная жаба, самая большая, и высиживает она одно-единственное яйцо.

— Ты, колчерукий, между досками щель оставил! — сразу обвинил брата Терентий.

— Нет, братец, я со всем тщанием закрывал… Погоди, а это что за тварь?

В углу склепа лежала здоровенная змея. Пестрое ее пузо было раздуто до невозможности. Она бы даже в подкоп сейчас не пролезла, и поэтому спала себе, спокойно переваривая добычу.

— Она их всех сожрала — и жаб, и яйца… — жалобно прошептал Тихон и заплакал.

Терентий тоже заплакал, а потом взял камень и размозжил подколодной гадине голову.

— Все-таки уже не зря жизнь прожил, — утешал его Тихон сквозь слезы. — Змею ты уже убил. Теперь осталось только дом построить да сына родить…

— Придется последнего василиска кормить как следует, — нашелся Терентий. — Чтобы пепла было побольше. Да не тонкой землей, на ней не заматереешь. Я ему свою черную икру отдавать буду…

Послышался треск.

Везучая жаба соскочила со своего места и поглядела на братьев, словно желая, чтобы ее труд по достоинству оценили.

На том месте, где она сидела, среди обломков скорлупы кто-то маленький копошился.

— Какой хорошенький! Какой миленький! — воскликнул Тихон и взял новорожденного в руки. — И гребешок у него есть, и хвостик прорезается…

— Ты гляди, чтобы он у тебя в землю не закопался! — предупредил Терентий. — Вот я сейчас его в сосуд пересажу… Или лучше сбегать да у рыжего писаря крови нацедить?

— Братец, — прорыдал Тихон. — Я ведь тебя обманул без умысла. Я ведь потом комментарии к трактату Сексофилуса изучил. Оказывается, этот рецепт — сплошные иносказания, чтобы обманывать дураков вроде нас с тобой, а ученый же человек без труда поймет, что каменная темница — это просто каменный горшок, кровь рыжего человека — соль аммония, а сам василиск есть аллегория да интерпретация мифа о змее и змееборце…

От гнева Терентий забылся, изо всех сил ударил близнеца кулаком по голове — и сам повалился без памяти.

Очнулись братья одновременно от того, что крошка-василиск поочередно лизал им щеки горячим язычком.

— Задавлю! — заорал Терентий и хотел было ухватить тварюшку за шейку.

— Не смей, братец: он еще маленький и ни в чем не виноват. Не смей, говорю, а то вот он, ножик, у меня! У сердца! Да ты сам подумай, ни у кого на свете нет живого василиска, а у нас есть!

Терентий подумал, посчитал на пальцах.

— Правильно твоя губа шлепнула. Выкормим, вырастим и продадим в бродячий зверинец за те же деньги…

— Только помни, братец, что нельзя людям глядеть в глаза василиску, а то можно в камень обратиться!

Терентий внимательно осмотрел малютку, поднеся ладонь к щелевидному окошку.

— Да у него и глазки-то еще не прорезались, будто у котенка! — с неожиданной нежностью сказал он. — Пусть живет!

Известно ведь, что все злодеи сентиментальны. Убедившись, что ее подопечному ничто не угрожает, верная жаба подхватила в каждую лапу по два каравая и всем своим видом показала, что ее следует подсадить в подкоп и подтолкнуть на белый свет.

Выпихнули ее наружу — хоть и с большим трудом.

— Ничего себе разъелась на дворцовых харчах, — сказал ей вслед Терентий. — Надо было хоть караваи отобрать…

— Не украла, а честно заработала, — возразил Тихон. — Остальные же героически погибли на боевом посту, словно рыцарь Барфоний и его отряд…

И близнецы, не сговариваясь, отсалютовали по всей форме погибшим жабам.

Теперь оставалось только прибрать в склепе, выкинуть змею-паскуду мертвую да изнахраченные бронзовые сосуды спрятать куда-нибудь с глаз долой.

Подкоп же надежно завалили землей, тщательно ее утрамбовав.

Сколько ни рылся в старых фолиантах Тихон, нигде не нашел он указаний, чем выкармливать василисков. Пресловутая «тонкая земля» на поверку оказалась чисто абстрактным понятием.

Но малыш ел все, что давали: черную икру, буйабез, консоме с пашотом, пареную репу, толченый горох. Головка у него была петушиная, равно как и две лапки, хвостик вырос чешуйчатый, а крылья голые, без перьев, как у летучей мыши.

Поселили его в кукольном домике и каждый день занимались с крошкой обучающими играми. Терентий напрочь забыл всех своих девок.