Белый Клык

На следующее утро Мики вновь обследовал капканы Жака Лебо. Влекла его туда вовсе не возможность насытиться без всякого труда. Наоборот, он предпочел бы добыть себе завтрак охотой. Но запах человека, которым была пропитана тропа Лебо, тянул его к себе как магнит. Там, где этот запах был особенно силен, Мики хотелось лечь на землю и никуда больше не уходить. Однако вместе с этим желанием в его душе нарастал страх, и он только становился все более осторожным. Приманку и в первом кекеке и во втором он оставил нетронутой. Третью приманку Лебо удалось насадить не сразу, а потому она особенно сильно пахла его руками. Лисица сразу кинулась бы прочь от нее, но Мики сорвал ее с колышка и бросил в снег между своими передними лапами. Затем он целую минуту оглядывался по сторонам и прислушивался. Наконец он несколько раз лизнул шарик. Запах Лебо мешал Мики мгновенно проглотить этот кусочек жира, как он глотал мясо карибу. С некоторым недоверием он сжал шарик зубами. Жир показался ему очень приятным, и он уже готов был проглотить приманку, как вдруг почувствовал какой-то едкий вкус и поспешил выплюнуть остатки шарика в снег. Однако жгучее ощущение во рту и глотке не проходило. Оно проникало все глубже, и Мики быстро проглотил комочек снега, чтобы загасить огонь, который начинал разливаться по его внутренностям.

Если бы Мики съел отравленную приманку сразу, как накануне съедал кусочки мяса, сорванные с колышков, он издох бы четверть часа спустя и Лебо не пришлось бы уходить на поиски его трупа особенно далеко. Теперь же на исходе этих первых пятнадцати минут он почувствовал себя очень скверно. Сознавая приближение какой-то новой и непонятной опасности, Мики свернул с охотничьей тропы Лебо и направился к своему логову. Но он успел пройти совсем немного, как вдруг его лапы подкосились и он рухнул в снег. Его тело задергалось в быстрых мелких судорогах. Каждая мышца конвульсивно сокращалась и дрожала. Его зубы дробно лязгали. Зрачки расширились, и он был не в силах сделать ни одного движения. А затем где-то под затылком на его шею словно легла рука душителя, и он захрипел. По его телу огненной волной прокатилось онемение. Мышцы, всего секунду назад мучительно подергивавшиеся, теперь были напряжены и парализованы. Беспощадная сила яда запрокинула его голову к спине так, что его морда вздернулась прямо в небо. Он не взвизгнул и не заскулил. Несколько минут он находился на грани смерти.

Затем паралич прошел – словно лопнули стягивавшие его веревки. Тяжелая рука на затылке исчезла, онемение в теле прошло, сменившись мелкой ознобной дрожью, а еще через секунду Мики забился на снегу в жестоких судорогах. Этот припадок длился около минуты. Когда судороги стихли, Мики еле переводил дух. Из пасти у него тянулись струйки слюны. Но он остался жив. Смерть отступила, не унеся свою жертву; еще через несколько минут Мики кое-как поднялся на ноги и с трудом побрел к своему логовищу.

Теперь Жак Лебо мог бы усеять его путь миллионами капсул с ядом – Мики не коснулся бы ни одной из них, в какую бы соблазнительную приманку они ни были заключены.

И с этих пор никакое мясо на колышке уже не могло его прельстить.

Два дня спустя Лебо пришел к тому капкану, возле которого Мики вел бой со смертью. Увидев, что его расчеты не оправдались, траппер впал в ярость. Он пошел по следу, оставленному собакой, которую ему не удалось отравить. К полудню он добрался до кучи поваленных деревьев и увидел утоптанную тропку, уводившую в щель между двумя стволами. Лебо встал на колени и заглянул в темную глубину кучи, но ничего там не разглядел. Однако Мики, чутко дремавший в своем логове, увидел человека, и человек этот показался ему похожим на смуглого бородача, который когда-то запустил в него дубиной. Мики почувствовал мучительное разочарование, потому что где-то в глубинах его памяти по-прежнему жило воспоминание о Чэллонере – о хозяине, которого он потерял. Но каждый раз, когда он чуял запах человека, его ожидало все то же разочарование – это был не Чэллонер.

Лебо услышал, как Мики глухо заворчал, и возбужденно поднялся с колен. Забраться в глубину бурелома к одичавшей собаке он не мог и знал, что ему вряд ли удастся выманить ее наружу. Однако в его распоряжении был еще один способ – он мог выгнать ее оттуда с помощью огня.

В недрах своей крепости Мики услышал хруст снега – человек удалялся. Однако через несколько минут Лебо опять заглянул в его логово.

– Зверюга! Зверюга! – насмешливо позвал траппер, и Мики снова зарычал.

Лебо не сомневался в успехе своего плана. Лес вокруг этого хаотичного нагромождения стволов был довольно редким и без кустарника, поперечник кучи не превышал тридцати – сорока футов, и траппер был твердо уверен, что одичавшей собаке не уйти от его пули.

Он снова обошел поваленные деревья и внимательно их осмотрел. С трех сторон бурелом был погребен под глубокими сугробами, и открытой оставалась только та его часть, где Мики устроил свой лаз.