Белый князь

Тем временем в Краков донесли о том, что случилось; вдова Сташка поехала со слезами к королю, воевода Калишский вызвался. Король приказал позвать князя к себе, и грозно.

Влодек хотел сначала ехать, вскочил, потом остался.

День и ночь он бродил по избе, разговаривая сам с собой, то на скамью упадёт, то на кровать, то в углу бормочет, то окна откроет, чтобы воздух впустить, то огонь зажжёт.

Наконец, позвав капеллана Еремея, который одновременно был у него и канцлером, отправил его с письмом к королю Казимиру, неожиданно его успокоив. С чем он поехал, никто не знал, потому что Еремей под присягой дал слово не открывать это никому.

Посланный вернулся довольно скоро, когда тут громыхнула весть, которой сначала никто верить не хотел, – что князь, продав королю свои земли за несколько тысяч гривен, оставляет навсегда родину и хочет идти в Святую Землю, а потом будто бы в монастырь.

Случился переполох, никто не хотел верить, но это было правдой. Тут же начали всё готовить в дорогу, продавать движимость, другую князь начал раздавать, много коней и вещей он послал в Бодчу и Дрзень.

А так ему нетерпелось оставить Гневков и нас, малейшая проволочка до безумия его раздражала и вызывала гнев. День и ночь готовили коней и людей, хоть много их с собой не брал, потому что расходов хотел избежать. Четырёх молодых придворных и немного слуг для коней было ему теперь достаточно.

Он дал себе сшить чёрную одежду пилигрима, с крестом на груди. Также на грудь надел себе крест и на шлем, и так, одарив некоторых, других будто знать не желая, он поехал в свет. Только тут объявилось, как та Фрида из Дрзени была в него влюблена, потому что, когда, уже выехав в дорогу, он заехал в Бодчи и с ним попрощались, говорили, что она упала как неживая.

Но об этом, по-видимому, Белый не знал, потому что его обступили другие, а семья закрыла девушку, чувствуя позор от этой её любви.

Тут Мощчиц отдохнул немного; освежил вином уста, и через минуту, вздохнув, продолжал дальше:

– Что с ним потом делалось, мы узнали только от людей, и то не скоро. Сначала как в воду канул; только когда вернулся из Святой Земли, Качка Юрек, который с ним там был, отправленный домой, пришёл и начал рассказывать, сколько тот невзгод испытал, разных неудобств, опасностей, и как с милостью Божьей, чудом вернулся назад, когда уже никогда увидеть своих не надеялся.

Князь тогда прямиком через немецкие земли доехал до города, построенного на море, Венеции, о котором Качка рассказывал чудеса, что дома стоят в воде, а люди вместо карет и коней, используют челны, обитые киром. Там, сев на большой корабль, они пустились по морю, где сильная буря долгое время их так метала, что они уже ждали только смерти, пока чудом не сбросили в море одного злого волшебника, который присутствовал на корабле и был причиной; тогда море успокоилось и они достигли земли.

Как потом по этой Святой Земле в сильном голоде и жаре, часто живя только горстью муки, фигами и сухими плодами, на ослах, верблюдах и пешком все совершали паломничество, благочестиво посещая Гроб Спасителя и колыбель, все святые места, вышли целыми и невредимыми, хоть разбойники их преследовали и болезни от местной воды и жары мучили, не вспомню сегодня…

Достаточно, что князь, достав судно в обратную сторону, снова прибыл по морю в тот город и оттуда отправился на императорский двор в Вену.

Качка поведал, что он ещё был не уверен, что ему делать. Одного дня в монастырь собирался, на другой рыцарское ремесло предпочитал. Общаясь с ксендзами, он принимал их привычки, встретившись с людьми военного ремесла, он стремился к ним. А так как на императорском дворе он был почти что родственником, надеялся, может, найти там великую судьбу. Надежды его, по-видимому, разочаровали, потому что скоро узнали, что, как был с большим сердцем и гордостью, так же не было никакой степенности. Каким-то образом чаша весов склонялась к рыцарскому делу.

Может, в поисках того, что было для него лучше, в Тевтонском ордене он думал одновременно найти и монашескую рясу найти, и военное ремесло.

А поскольку именно в то время добровольцы со всего света собирались в Мальборке для похода против Литвы, мы вдруг услышали, что и наш князь там находится.

Качка, проведав о нём, не сдержался, и так как очень его любил, желая хотя бы увидеть, пошёл к нему.

Было это как раз после того, как Кейстут напал на Ангербург и захватил крепость, а околицы страшно опустошил. Крестоносцы хотели возмездия, а оттого что гостей прибыло достаточно, потому что даже один значительный прибыл из-за моря, из Англии, отправились на Ейраголь и Пастов, где и князь был с ними.

Известно, что такое война Литвы с крестоносцами, где до боя почти никогда не доходит. Нападёт литвин на земли крестоносцев, спалит, уничтожит, заберет людей и уйдет; крестоносцы пойдут в отместку то же самое чинить…

Так было и в этот раз.