Белый крест

Внятного ответа пассажир так и не дождался. Капитан повернулся к нему спиной и ушел на корму. Его вид говорил о том, что ему надоели глупые расспросы трусливого сухопутного червяка.

Тян Чжао, мокрый и продрогший, вернулся домой поздней ночью. После нескольких чашек красного чая, истекая потом и вздыхая об отсутствующей «усладе ночи», снова достал ларец с Когтем и откинул крышку.

Гневный, отчаянный вопль унесся в черные безлунные небеса.

Когтя в ларце не было. Вместо него на шелковой подкладке лежал длинный огурец.

Тян Чжао выронил ларец, вцепился себе в волосы и начал изрыгать хулу на проклятого жильца, укравшего у него статус Великого Повелителя Пяти Стихий и любовь нежных тринадцатилетних девочек-тростинок с грудями, похожими на желтые сливы…

— …пограничный патруль СК-748, приказываю — немедленно возвращайтесь. Немедленно возвращайтесь к берегу. Вы рискуете подвергнуться опасности…

Резким, нетерпеливым жестом капитан отключил радиопередатчик и начал щелкать тумблерами на приборной доске.

— Они будут стрелять в нас? — нервно поинтересовался пассажир, маяча, как тень, за спиной японца.

— Слишком далеко. Обычное запугивание, — отрывисто бросил капитан, склоняясь над переговорным устройством. — Внимание: поднимаю купол. Механику — скорость шесть, курс прежний… Начинаю погружение.

Пассажир с открытым ртом смотрел на происходящее. Китайская лохань стремительно преображалась. То, что капитан назвал «куполом», было десятком стальных скругленных пластин, похожих на лепестки, бесшумно поднявшихся из бортов судна. Они сошлись в центре, метрах в трех над крышей рубки, и превратили джонку в самую оригинальную на свете подводную лодку с внутренней прогулочной палубой. Зажглось неяркое освещение. Пассажир в восхищении крутил головой. Плавучий саркофаг быстро уходил под воду. Маленькие круглые иллюминаторы из прочного стекла позволяли видеть все, что творится снаружи. Две минуты — и вода полностью накрыла дивное сверхсовременное судно, закамуфлированное под рыбацкое корыто.

Между тем капитан был чем-то озабочен. Хмурился, глядя в окуляры поднятого перископа.

— Дьявол.

— Они преследуют нас? — вытягивая шею, спросил пассажир, хотя все равно ничего не мог увидеть.

— Не нравятся мне эти волны, — сказал капитан — не пассажиру, а самому себе.

— Будет шторм? — не отставал пассажир. Предполагаемые опасности, одна хуже другой, бередили душу, леденили кровь, вызывали мурашки.

Капитан наконец повернулся к нему и, глядя в упор, процедил:

— Вода идет в обратную сторону.

Прозвучало это весьма зловеще. Пассажир не на шутку испугался.

— Что это означает?

— Цунами, — теряя терпение, рыкнул капитан. — Землетрясение было не в Китае и не в четыре балла. Намного больше. А теперь убирайся и не мешай мне. Мы уходим на глубину.

Пассажира мигом вынесло из рубки на палубу. Он приник к иллюминатору, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме. Судно сбросило скорость и носом зарывалось глубже в воду. Крен составлял градусов тридцать. Внезапно корма ушла еще выше, затем стремительно опустилась. Судно выровнялось по горизонтали, но его начало крутить из стороны в сторону. Пассажир успел вцепиться в бортовой релинг, и теперь болтался вместе с судном. Палуба уходила из-под ног, субмарина то ухала вниз, то взмывала круто вверх, то наклонялась вбок, почти ложилась на борт. В какой-то момент посудина снова выровнялась, и пассажир краем глаза заметил в иллюминаторе багровое пятно четвертой луны, Марса. Нос опять пошел вверх, иллюминатор захлестнуло волной. Только после этого пассажир наконец сообразил, что судно вынесло на поверхность. Капитан что-то кричал матросам. Пассажир, оглушенный страшным осознанием, не понимал его слов. Японский моментально вылетел из головы. Зацепившись локтем за релинг, он стал судорожно рвать со спины рюкзак, который не снимал с самой посадки — не доверял хитрым узкоглазым контрабандистам. Море за тонкими стенками посудины гудело и ревело, всей мощью напирало на подлодку. Теперь она казалась настоящим гробом. Нащупав в рюкзаке коготь, украденный у Тян Чжао, пассажир вцепился в него, как в спасательный канат.

Колдун рассказал ему о происхождении когтя. Его привез из Австралии какой-то невежественный русский, который всюду хвалится победой над Красным Драконом. Грамотному и неглупому человеку достаточно было нескольких сопоставлений и умозаключений, чтобы все понять. Что бы там ни представлял собой зверь, плод генетического эксперимента или мутировавшего от радиации крокодила, он — собственность Урантии. Более того, тщательно оберегаемая собственность. И вот какой-то русский дикарь нанес имуществу вред, расчленил и уволок часть животного с собой для похвальбы. План вернуть эту часть — возможно, ценную для урантийцев — созрел у пассажира внезапно, озарением, когда колдун совершал свои китайские церемонии, а после, отвлекшись, неосторожно оставил ларец с когтем на виду. Этот артефакт мог бы стать платой за урантийское гражданство…