Белый морок. Голубой берег

— Кончай, хлопцы, разговоры. И за мной! — Он первым, огрев плетью своего рысака, понесся к недалекой ложбине, слегка прижавшись к гриве.

За ним, подняв желтоватую пыль на левадах, пустились галопом остальные всадники. Через заросли ольшаника и осинника они изрядно отдалились от Сечкарей, а когда дорогу им пересек извилистый буерак, круто свернули направо.

— Ты сегодня хочешь и в Янковичах побывать? — догнав Василя, спросил Синило. — Но взгляни, где уже солнце…

— Нам нужно спешить!

И хлопцы молча последовали за своим командиром. Около часа мчались они, не переводя дыхания. А когда кони начали покрываться мылом, не выдержал всегда спокойный Новохатский:

— Мы будто рекорд устанавливаем! На кой леший нужны такие гонки?

— М-да, планировалось за трое суток сконтактироваться с соседями, а вот уже пятое место под собой нагреваем, — поддержал его Пилип Гончарук. — Потери понесли, о калашниковцах — ни слуху ни духу.

— Похоже, нахомутал что-то с этой операцией наш преподобный Ксендз, — под общее одобрение промолвил Синило. — Да оно и понятно: на бумаге ведь воевать вон как легко и просто…

До сих пор Заграва не вмешивался в разговор. Он был слишком опытным, чтобы понимать: когда люди до предела утомлены, голодны, раздражены неудачами, не стоит на каждом шагу одергивать их, поправлять, а то и бранить. Иногда самое умное — дать им возможность свободно высказаться, даже круто выругаться. Не раз Василь становился свидетелем, что после таких словесных извержений хлопцы словно оживали, высвобождались от незримой тяжести, с новыми силами принимались за, казалось бы, безнадежное дело и доводили его до конца. Но когда подчиненные поставили под сомнение план операции, Заграва не мог больше молчать.

— Следующую операцию — а об этом я обязательно позабочусь — командование отряда непременно поручит разрабатывать тебе, Семен. Не сомневаюсь, ты лучше Ксендза справишься с ней. Но пока мы будем неуклонно выполнять приказ командира.

К подобному тону Заграва прибегал крайне редко. Но если уж переступал межу дружеской беседы, партизаны знали: ему лучше не перечить. Вот и сейчас они молча ехали рысцой за своим командиром. Лишь несколько погодя к нему приблизился Синило и сказал полушепотом:

— Вполне согласен, Василь, не время сейчас для всяких пересудов, но поверь: сердцем чувствую, что сбились мы с правильного маршрута. Нужно что-то предпринимать, чтобы исправить положение…

Но Заграва и сам хорошо видел: не очень удачно складывается для них эта операция. Считай, с самого начала неудачно, хотя все готовились к ней старательно и с охотой. Прежде всего был утвержден личный состав их специальной рейдовой группы. По рекомендации Артема в нее были включены все бывшие спутники Кирилла Колодяжного, кроме Мансура Хайдарова, который с недавних пор переселился на лагерную кухню, недремно охраняя загипсованного «родича». Потом Ксендз познакомил их со всеми донесениями об этих загадочных пришельцах-партизанах, наметил будущий маршрут, сообща определили «контрольные точки», где предположительно могла произойти встреча с возможными посланцами Большой земли. Словом, основной замысел операции сводился к тому, чтобы незаметно пройти по следам неизвестной группы, со слов населения собрать о ней максимум информации и, если не обнаружится ничего подозрительного, примерно на третий-четвертый день начать поиск к встрече. Все ясно и просто.

Но уже в самом начале рейда зачастили неожиданности. В одном из глухих хуторов они узнали, что где-то в лесах между селами Мирча и Поташня «всю прошлую ночь продолжалась жаркая стрельба». Кто с кем вел бой, крестьяне, конечно, не ведали, да Заграва об этом и не допытывался. Ведь ему доподлинно было известно: в этих местах, кроме разыскиваемых им загадочных рейдовиков, никаких партизан не было. А с кем они могли вести бой — тоже не составляло загадки. По плану операции его малочисленной группе категорически возбранялось вступать в вооруженные стычки и вообще вести какие бы то ни было боевые действия. Однако командиры, по опыту зная, как иногда неожиданно может сложиться обстановка, все же предоставили ему определенную свободу действий. Так вот, оценив обстановку, Заграва решил осторожно пробраться под Поташню, чтобы выяснить все на месте событий. Да и кто бы удержался от искушения выполнить почетное боевое задание в первые же дни рейда?

Правда, ни в Мирче, ни в Поташне они толком ничего не узнали. Потому что никто из крестьян собственными глазами боя не видел, а слухи о нем ходили разные. Было известно следующее: несколько сот эсэсовцев, прибывших на полустанок Спартак, то ли разгромили, то ли изрядно потрепали пришлых партизан, остатки которых под прикрытием ночи отошли куда-то на север, оставив по окрестным лесам немало погибших побратимов. От такой вести у Загравиных хлопцев сердца окаменели: неужели поздно отправились они на поиски вероятных посланцев Большой земли? Неужели и на этот раз не дотянется до них ниточка связи с Москвой?