Белый Трибунал

– Почтенный Квисельд страдает от умеренной меланхолии. Я назначил ему лечение, которое, надеюсь, окажет свое действие.

– Какое лечение?

– Этого, миледи, я вам сказать не могу.

– Да… да, конечно. Я понимаю. Скажите мне только, доктор, я могу что-нибудь сделать для него?

Он едва ли не с болью видел, что девушка неподдельно встревожена. К тому же ее неуютно пронзительный взгляд, казалось, проникает сквозь темные стекла очков. Очень захотелось поскорее уйти.

– Ему нужен отдых и покой. Оберегайте вашего опекуна от беспокойства и сильных переживаний. Долгий отдых от забот полностью излечит его.

– Надеюсь! Спасибо, доктор Фламбеска. Вы очень добры.

– Вовсе нет. А теперь, миледи, с вашего позволения, я…

– Вернетесь на Солидную площадь? - ее лицо оставалось бесстрастным, и она не отводила взгляда. - У вас, кажется, много пациентов?

– Именно так.

– И с каждым днем все больше, насколько я понимаю. Вы ведь недавно в Ли Фолезе?

– Я польщен теплым приемом, который оказан мне здесь.

– Несомненно, вы его заслужили. А до того, как приехали к нам?…

Праздное любопытство? Или нечто большее?

– Я жил и работал там, куда забрасывала меня судьба, по большей части на родине, в Стреле.

– А, судьба! Но вы, конечно же, бывали до этого в Верхней Геции?

– Никогда.

– Это странно…

– Отчего же?

У меня ощущение, что я уже видела вас прежде, а я редко ошибаюсь в таких вещах.

– Вполне возможно, миледи. - Замешательство никак не отразилось на его лице. - Я часто прогуливаюсь по улицам вашего города, отдыхаю в парках, любуюсь на реку. Вполне вероятно, что я попадался вам на глаза.

– Нет, я говорю о другом. Я вспоминаю прошлое, очень далекое прошлое.

– Может быть, в другой жизни? - в его улыбке читалось недоверие.

– Не настолько давно, - сухо возразила девушка. - Когда я была девочкой…

– Я был далеко отсюда, в Эшеллерии. Если только вы не бывали там, вы, несомненно, ошибаетесь. А теперь, миледи, если вы позволите мне удалиться…

– Я не ошибаюсь, - спокойно заметила Гленниан. - Дайте мне еще минуту, и я разгадаю вашу тайну. Память еще ни разу меня не подводила.

Память…

Вот его-то уж точно подвела память! Как он мог забыть - одаренный ребенок с поразительной памятью! В девять лет она могла, один раз взглянув на страницу книги, дословно пересказать ее содержание без единой ошибки. Она часто проделывала этот фокус для гостей своего отца, и весьма собой гордилась. Будь проклята ее необыкновенная память!

Нельзя было попадаться ей на глаза. Надо постараться не повторять больше этой ошибки.

– Я бы охотно дождался разгадки, но множество обязанностей заставляет…

– Я замерзла, - резко прервала его Гленниан. Встав от клавесина, она быстро прошла к ближайшему камину.

Очень худенькая, но у нее прекрасная фигура, заметил Тредэйн. И двигается красиво. Только жалуется напрасно, в комнате вполне тепло. Хотя, быть может, тринадцать лет в крепости Нул сделали его невосприимчивым к холоду?

Огонь горел ярко, и поправлять его вовсе не требовалось, но по каким-то известным лишь ей одной причинам Гленниан ЛиТарнграв возилась с заслонкой. Лучше бы она этого не делала. Звякнул металл, и тяжелые клубы дыма повалили в комнату. Гленниан, раскашлявшись, руками отгоняла дым. Очень эффективно! Почему было глупой девчонке не позвать умелого слугу?

Тредэйн бросился ей на помощь, нырнул в черный дым и, кашляя, вслепую нашарил и задвинул заслонку. Дым сразу потянуло в трубу, и огонь вспыхнул ярче.

– Какая я неловкая, - пробормотала Гленниан. - Никак не научусь разбираться в этой домашней механике.

Тредэйн моргнул. Кругом было темно. Сажа плотным слоем покрыла стекла его очков.

– Простите меня, доктор, - извинилась Гленниан. - У меня есть платок, позвольте вам помочь.

– Не нужно, я предпочитаю…

– Чепуха, я просто обязана… - возразила она и быстрым движением сняла с него очки.

Тредэйн с трудом удержался, чтобы не выхватить их из рук девушки. Все равно поздно. Она даже не притворялась, что протирает стекла. Гленниан держала очки в руках, внимательно рассматривая Тредэйна.

– Да, - сказала она.

– Я должен просить вас немедленно вернуть мне мою собственность, - он попытался продолжить игру. - Я страдаю болезнью глаз. Яркий свет причиняет мне боль.

– Сочувствую. Эта болезнь, вероятно, появилась у вас недавно? Потому что у тебя всегда было отличное зрение, Тредэйн, а твои глаза ничуть не изменились. Их трудно забыть, и ты это прекрасно знаешь, раз потрудился спрятать их за очками.

– Должен признаться, ваше обращение смущает меня, миледи, - Тредэйн не изменился в лице, хотя сердце стучало, как сумасшедшее. - Вероятно, я смогу лучше оценить вашу шутку, когда избавлюсь от неприятного ощущения. Будьте так добры вернуть…

– Глаза у тебя не слезятся, даже не покраснели, - хладнокровно заметила Гленниан. - Никаких признаков воспаления, не гноятся, не припухли. Думаю, Тред, с глазами у тебя все в порядке.

– Что за именем вы меня назвали?

– Твоим собственным именем, Тредэйн ЛиМарчборг. Прошло много лет, но я его не забыла.