Белый Трибунал

– Вы забавляетесь за мой счет, миледи. Или заблуждаетесь, я думаю, но это легко разрешимо. Среди старших есть такие, кто служит в этом доме уже более двадцати лет Не позвать ли двоих-троих, чтобы спросить, кого напоминают им голубые глаза доктора Фламбески? - она дружелюбно улыбнулась.

– Не стоит, - продолжать играть было бесполезно, и Тредэйн мгновенно потерял стрелианский выговор. - Ты права. Я Тредэйн ЛиМарчборг, - он увидел, как округлились ее глаза. Может быть, девушка не ожидала такой легкой победы. Колдун с удивлением заметил, что не так встревожен, как следовало бы. Отчасти ему было даже приятно вернуться к собственному имени. К тому же он был в силах отразить любую угрозу со стороны Гленниан ЛиТарнграв. Так что Тредэйн с неким отстраненным любопытством ожидал, что она будет делать дальше. Гленниан обрела дар речи.

– Я думала, ты мертв.

– Был. Это состояние оказалось временным.

– Что с тобой случилось?

– Ничего. За много лет - ничего.

– Где ты был?

– Меня не было. Я вернулся к жизни на Солидной площади.

Каждый ответ заставлял ее вздрагивать, словно он захлопывал дверь за дверью перед ее лицом. Помолчав, Гленниан спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Меня вызвали исцелить страшную рану на лбу почтенного Квисельда.

– Ты и вправду врач?

– Мои пациенты считают меня таковым.

– Понятно. Когда я спросила, что ты здесь делаешь, я на самом деле имела в виду, что ты делаешь в Ли Фолезе.

– А куда еще направиться ЛиМарчборгу, как не на родину своих предков?

– Да, но тебе… твоя семья… приговор Трибунала… это очень опасно, - закончила она, немного смешавшись.

– Никакой опасности, пока меня не узнали, - возразил Тредэйн. - Но ты разоблачила меня, и теперь я в твоих руках. - Он не счел нужным упоминать, что малой доли колдовской силы довольно, чтобы при желании стереть из ее памяти все его тайны, да и все остальное, что хранилось там. - Что ты намерена делать?

Она продолжала смотреть на него. Удивительно красивые у нее глаза, холодно отметил Тредэйн.

– Кажется, ты не слишком испуган, - сказала наконец Гленниан.

– Мне нечего терять.

– Так ли? Свобода…

– Важна главным образом внутренняя свобода.

– Спорный вопрос. Кроме того, ты еще молод, и твоя жизнь…

– Мало что значит.

– Тем не менее, ты не потеряешь ее по моей вине. Я сохраню тайну доктора Фламбески.

Стало быть, нет нужды очищать ее память. Его охватило неожиданное чувство облегчения. Только теперь Тредэйн осознал, как не хотелось ему вторгаться в сознание этой девушки. Управление сознанием других людей обходится дорого, сказал Ксилиил, но его нежелание объяснялось не только соображениями бережливости.

– При одном условии, - добавила Гленниан. Тредэйн ждал.

Помолчав немного, она пояснила:

– При условии, что ты ответишь на все мои вопросы. Расскажешь, что случилось с тобой тринадцать лет назад. Расскажешь, где провел эти годы, которые, кажется, очень тебя изменили. Расскажешь, как превратился в «доктора Фламбеску» и почему вернулся в Ли Фолез под чужим именем. Расскажешь мне все это. Честно.

Тредэйн задумался. Всего он ей, разумеется, рассказывать не станет, но кое-чем поделиться вполне можно. Ему даже хотелось рассказать ей о себе. Учитывая его возможности, почему бы не рискнуть? Приятно хоть раз поговорить собственным голосом. Да, можно позволить себе такую роскошь.

– Согласен, - ответил он.

Они уселись под сводчатым окном на парчовый диванчик золоченной спинкой, и Тредэйн начал рассказ. Говорить оказалось легче, чем он ожидал. Она слушала с таким сочувствием и пониманием, что слова текли с опасной легкостью. Давно загнанные внутрь воспоминания вырывались на волю, но осторожность подсказывала следить за своими словами. Так он рассказал Гленниан о камере в Сердце Света, но умолчал о подземелье; рассказал, что видел казнь, но без лишних подробностей, вкратце описал Костяной Двор в крепости Нул, но не упомянул о сержанте Гульце; Клыкача назвал старым добрым другом, умолчав об уроках колдовства; вскользь коснулся одиночного заключения; довольно подробно пересказал события начиная с бунта заключенных до своего появления в доме Юруна, однако даже не намекнул на то, что обнаружил в мастерской колдуна.

Даже такое урезанное повествование вызвало у Гленниан слезы горя и ужаса. При виде этих слез с Тредэйном произошло что-то странное. Словно прорвалась какая-то плотина, и слишком многое рвалось теперь наружу. Он плотно сжал губы, чтобы не наговорить лишнего. Опасно. К тому же она начала задавать вопросы, подбираясь к самой границе его тайны. Где он приобрел такую ученость? Где учился врачебному искусству? Зачем вернулся в Ли Фолез? Надо было уходить, пока он не проговорился.

– Мне пора, - Тредэйн встал. - У меня еще больше дюжины пациентов.

– Обещай, что придешь в другой день.

Он замешкался всего на мгновение, и тут же услышал собственный голос:

– Обещаю.

Прошлое смешалось с настоящим, и Гленниан потребовала:

– Сплюнь два раза!

16