Белый ветер

Они вышли из палатки. Морозный воздух щипал лицо, где-то за облаками спряталась луна, но ее серебристый свет пронизывал ночной лес. Березы светились во тьме, кое-где между стволами подрагивали огоньки. Из дальних далей донесся паровозный гудок и стук колес. По-прежнему неумолчно мурлыкал движок, в ближней деревне разноголосо лаяли собаки.

Пока умывались на сон грядущий, пока раздевались и укладывались — молчали. Легли, погасили лампу, и только сигарета Русанова крохотным угольком светилась в темноте.

— Этот сержант Копытко, — медленно произнес Русанов, — хороший гвардеец. С кем не бывает…

Левашов молчал.

— А вообще-то, ты молодец, — снова заговорил Русанов, — только не перегибай. Знаешь, как бывает, с первых шагов помчишься во весь опор, потом дыхания не хватит…

— Дыхания хватит, — донесся из темноты неожиданно громкий голос Левашова, — но за совет все равно спасибо. Спокойной ночи, товарищ старший лейтенант.

Левашов долго не мог заснуть в ту ночь. «Дыхания хватит!» — заявил. Хватит ли? Он вдруг представил себе всю огромность, всю необычайную сложность стоящих теперь перед ним задач. Вот сегодня он познакомился со своими будущими товарищами по службе и уже понял, насколько у них непростые и несхожие характеры. Ведь ему предстоит работать с ними, больше того, ими руководить… И солдаты, десятки солдат и сержантов вроде этого Копытко. У каждого свой характер, и с ними тоже придется работать и ими руководить. Не командовать, а именно руководить. Прежде всего, он, конечно, офицер, но — офицер-политработник. И грош цена ему, если он не сумеет понять характеры всех этих людей, найти с ними общего языка. А как это сделать? И что будет, если он натолкнется на стену непонимания? Не примут его, и все тут! При одной этой мысли Левашову сделалось страшно. Будут подходить, отдавать честь, говорить «есть», выполнять приказания… А вот с бедой, с радостью, с исповедью, просто за советом не придут. Слушаться будут, даже уважать. Любить — нет. Мало ему уважения! У него особый участок работы, и здесь одного уважения недостаточно. Почему недостаточно? Разве он красная девица, чтоб любовь завоевывать? Обойдется! Или не обойдется?..

В конце концов он заснул и спал так крепко, что Русанов едва растолкал его в шесть утра.

— Давай, Левашов, вставай. Решающий твой день наступил.

Левашов — по обычной училищной привычке — мгновенно вскочил, выбежал из палатки, обтерся снегом, сделал зарядку…

Солдатский телефон работал исправно. Левашов сразу понял, что вчерашний инцидент на площадке приземления уже известен всем. Откуда? Ведь, кроме него, Гоцелидзе и Копытко, никто о нем не знал. Гоцелидзе вряд ли стал бы говорить об этом с солдатами.

Утро прошло в хлопотах. Лагерь опустел: все начальство — на командном пункте, солдаты — на своих объектах. Издали доносится могучий рев грейдеров, расчищающих подъездные пути, порой с шумом опускаются зеленые вертолеты, раздувая снежную пыль, вновь поднимаются в воздух, застывают, наклонившись, словно в раздумье, и, стремительно набирая скорость, исчезают за деревьями.

Левашов шел в сторону командного пункта, то и дело задирая голову к небесам. У десантников вообще такая привычка — поглядывать на небо, особенно во время учений: разрешат выброску или не разрешат? Говорят, даже дома, отправляясь в воскресенье в кино, десантник машинально вглядывается в легкие облака и доверительно сообщает жене: «Порядок, прыгать можно».

Левашов вздохнул. Такая ясная ночь была, а сейчас, как назло, ветер сгреб облака, небо надвинулось, опустилось, нависло тяжелой ватной крышей. Разрешат выброску или не разрешат?..

Вот и командный пункт. Это высокая крытая трибуна. Наверху уже полно — командующий, руководитель учений, командиры соединений, частей, начальники артиллерии, связи, инженерной службы, а вот и знакомый полковник-кадровик со своим другом начальником медслужбы.

У бесчисленных телефонов и раций застыли связисты, сбоку от трибуны столпились посыльные. Московский корреспондент в своей чудной штатской меховой кепке, обвешенный фотоаппаратами, с блокнотом в руках, зорко оглядывает генералов, наверное, решает, у кого первого брать интервью.

Подъезжают «Волги». Из них выходят несколько человек в гражданской одежде, и, судя по уважительности, с какой их встречают на трибунах, Левашов понимает, что это местные партийные и советские руководители. Учения большие — они охватывают несколько областей. Десант — всего лишь эпизод, и, наверное, не самый важный, но посмотреть собрались все: пропустить выброску десанта никто не захотел.