Белый ворон

Разодетая толпа паяцев в маленьких лодочках следовала за резной золотой гондолой дожа. Они дудели в картонные дудки, размахивали гирляндами бумажных цветов и бесстыдно обнимали друг друга, демонстрируя кто обнажённую грудь, кто ляжку. Карнавал не знает приличий. Человеку иногда нужно побыть свиньёй. Граф этого не любил и повернулся к жене, чтобы отвлечь её внимание от голозадых шутов. И в этот момент он ощутил, что его рука пуста. Пальцы сжались, хватая воздух. Потом ещё и ещё раз. Воронцов вертел головой, отыскивая чёрные кудри Лизы среди целого моря громадных шляп, чёрных старомодных треуголок, венков из шёлковых роз. Тщетно. Графиня была невелика ростом, и её плотной стеной закрывали чужие плечи и спины. Потерять её было всё равно, что потерять ребёнка. Сомнут, затопчут.

Михаилом овладела паника. На мгновение ему показалось, что он наконец нашёл руку жены. Сжал. И услышал гневный возглас по-итальянски:

— Какого чёрта? Маска! Держи свои лапы при себе!

Женщина, которую он обидел, называла его наглецом, ублюдком и искателем лёгких развлечений. Видит Бог, граф никогда бы не позарился на такую упитанную коротышку. Дамочка лет сорока истерично визжала и влепила бы ему пощёчину, если бы достала. Что при его росте было не так-то просто. Тогда скандалистка вцепилась графу в сенаторскую тогу и изо всех сил дёрнула на себя, отчего медные фибулы, удерживавшие плащ на плечах, отскочили в разные стороны.

— Злодей! Насильник! — кричала она.

Было очевидно, кто на кого нападает. А шум и драка — лишь способ познакомиться. При желании Воронцов умел быть жёстким. Даже грубым. Он перехватил в воздухе её руку за запястье и с силой оттолкнул от себя.

— Проклятье! Вот невежа! — взвыла дама, отлетев сажени на три в толпу.

Не дожидаясь, пока она опомнится, граф ринулся прочь, расталкивая людей и крича:

— Лиза! Лиза!

Ни единого возгласа в ответ он не услышал. Галдели все, и при таком шуме мудрено было различить голос жены. Но Михаил почему-то чувствовал, что поблизости её нет. Он с трудом спустился с моста и попал в столь же плотный водоворот людей на набережной. Здесь он обнаружил, что с пояса у него срезали кошелёк. Видно, горластая тётка не зря отвлекала его внимание. Поминутно графа кто-то притирал к каменному бортику, пихал локтями под рёбра и наступал на ноги.

— Лиза! Лиза! — в какой-то момент Воронцов понял, что не слышит собственного голоса.

Где-то справа мелькнуло зелёное бархатное платье с жёлтыми полосками на рукавах. Он кинулся туда, увидел женщину в цветущем огнями полумраке, показавшуюся ему Лизой. Маленькая, черноволосая. Впрочем, тут все не блондинки. Граф догнал её, схватил за руку, начал что-то кричать. Дама только смеялась, не отвечая на его упрёки и, кажется, не понимая их. В отчаянии он сорвал с неё маску и увидел молоденькое хорошенькое личико — совсем чужое. Бросив раскрашенную деревяшку под ноги, Михаил кинулся по набережной. Вдогонку ему звучал обиженный голос:

— Синьор! Синьор! Куда же вы? Вы сломали мою маску!

Его окружали хороводы плясунов, отталкивали в стороны парады и шествия. Вновь попытались обчистить двое воришек в толпе, но, наткнувшись на верёвочки от похищенного до них кошелька, с досадой больно прошлись кастетом по рёбрам — ходи с деньгами! И тут же растворились в общей сумятице. Граф даже не пытался их догнать. Его сейчас волновала только Лиза. В голове теснились страшные картины. Город, набитый разряженным сбродом в масках, был смертельно опасен для всякого зазевавшегося. Молодая женщина, одна, не понимает ни слова по-итальянски — лёгкая жертва любой шайки, орудующей в толпе. А их сейчас тысячи. Что такое Венеция — гнусная дыра на Адриатике. Отсюда, как и с берегов Испании, до сих пор воруют людей, переправляя за море — в Турцию и Египет. Будет счастьем, если Лизу украли ради выкупа. Тогда он отдаст всё. Но с ней могло произойти худшее. Разве мало здесь подонков, не думающих только о... Труп найдут в одном из каналов через много дней после карнавала. Если найдут.

Один на один со стихией танцующего города граф был абсолютно бессилен. Он попытался продраться к ратуше и найти полицию. Лодочник охотно отвёз его к длинному розовато-рыжему зданию Фаббрике Нуове с длинной аркадой. Но на дверях висел замок — стражи порядка тоже плясали где-то на площади Санта-Маргерита или, разряженные петухами, разъезжали по каналам.

Вдруг Воронцов почувствовал у своего живота холодное лезвие. Опустил глаза и увидел грязного черноусого коротышку, державшего кинжал.

— Синьор что-то потерял?

Секунду Воронцов колебался, а потом решил прибегнуть к незаконным методам.

— Да, — ответил он по-итальянски. — Потерял. И если вы и ваши товарищи, — граф уже различил в толпе несколько наглых, ухмыляющихся рож, — поможете мне найти пропажу, я обещаю богатое вознаграждение. Я русский.

Последние слова решили дело. Как видно, здесь не догадывались, что на свете есть бедные русские. Так часто и привычно соотечественники Михаила сорили деньгами.

— Сколько?

— Каждому по двести.