Белый жеребец

— Я так люблю этот милый, теплый кусочек тайги. Потому-то и ждал, когда ты вернешься. — Голос у него нежный-нежный. Свободной рукой он обнимает ее за плечи. — Ну пойдем же, Галка, — скажет он. — Я так хочу быть с тобой.

— Да, пойдем. Я все же немного замерзла.

…Галя вздрогнула. Потом немного смущенно улыбнулась, подняла чемоданчик, который поставила на снег, залюбовавшись городом, и пошла к гостинице. Пройдя по чисто подметенной тропинке среди деревьев, обсыпанных снегом, она вошла в холл. Ее охватило приятное тепло, тихо играл приемник. На доске висел ключ от ее номера.

Она сняла его и прошла в конец коридора. Открыла дверь. Это был ее дом. Шкаф, постель и стол, на стене репродукции. Это была ее гостиная, спальня и кабинет. Первая в ее жизни комната.

Галя сбросила рукавички, стала снимать шубку и тут вдруг взглянула на стол. Там стояла вазочка с несколькими веточками брусники, усыпанными ягодами — темно-бордовыми, почти черными. На морозе под снегом они сохранились, как в холодильнике, но в тепле оттаяли и стали опадать на блюдце с лежащими в нем шоколадными рыбками в разноцветной станиолевой обертке.

— Он был здесь, — прошептала она.

Дыхание ее участилось, она почувствовала, как румянец заливает лицо.

Выходит, Володя перед отъездом зашел к ней сюда и оставил этот милый привет.

Шоколадные рыбки — это понятно. А брусника? Почему именно брусника? Ведь ее нужно было найти и выкопать из-под снега.

И тут она поняла. Это — напоминание о том дне, когда они сидели на обрывистом берегу реки, поросшем брусничником, и она удержала его, когда он собирался выстрелить в плывущих оленей.

Галя долго стояла около стола, глядя на этот своеобразный натюрморт; глаза ее увлажнились. Но потом, ощутив прилив энергии, она улыбнулась счастливой улыбкой.

Повесив шубку, она подошла к зеркалу, чтобы разглядеть свою обновку — новый пуловер с красными, черными и золотыми поперечными полосами. Она купила его, чтобы понравиться Володе: он пробудил в ней потребность нравиться, быть красивой.

Подойдя к окну, она подышала на замерзшее стекло и снова увидела тайгу — искрящуюся, белую и чистую. Она казалась себе свежей, как молодая травинка, и ощущала безмерное желание жить полной жизнью.