Берегини

Зима всегда неохотно уступает место весне. Не было еще такого, чтобы с вечера сугробы, а с утра уже молодая трава на проталинах и деревья с набухшими почками. Но весна всегда приходит по-разному. Бывает еле-еле, с трудом просыпается богиня весны Леля, а иногда мигом открывает ясные глаза и теснит прочь злую Морану. А еще говорят, что ранняя весна случается тогда, когда на помощь Леле приходит ее мать Лада, богиня любви и плодородия.

В этот раз Мать и Дочь вместе взялись за дело. Еще случались метели, и вечером схватывал землю мороз, но с утра, едва появлялось на небе солнышко, начинало капать с крыш, а к полудню на утоптанных дорожках блестели лужицы талой воды. Птицы, не покидавшие на зиму родные края, принимались весело щебетать, зная, как ненавистна их песня темным богам – почти так же, как раскаты Перунова грома. Высокие сугробы становились плотнее, ниже, а потом убегали в Землю-Мать звенящими водами. Еще немного – и появятся первые проталины, побежит по стволам деревьев сок, неся жизнь будущей листве, а там и море начнет беспокойно ворочаться под ледяным панцирем, и однажды вдохнет полной грудью, взломает ледяные оковы…

В один из теплых погожих дней ощенилась Снежка, и теперь из ее логова доносилось слабое попискивание. Вард никого даже близко не подпускал к укрывищу – ни людей, ни тем более собак. Позволял подойти только Эйвинду и Йорунн, да и то зорко следил, чтобы не вздумали заглядывать под навес. Йорунн каждый день приносила волчице рыбу и хлеб, ставила возле логова большие плошки с водой – чтобы прибывало молоко, Снежке нужно было не только хорошо питаться, но и много пить.

– Я все думаю, на кого щенки похожи будут, – как-то сказал Эйвинд, когда они с Йорунн стояли на берегу, на своем излюбленном месте, и смотрели на почерневший ноздреватый лед.

– А вот выберутся из логова, и увидим, – улыбнулась девушка. – Одно знаю: таких собак ни у вас, ни у нас, словен, еще не бывало.

Асбьерн и его люди стали готовиться к походу в словенские земли. Заранее просмолили обшивку драккара, заменили кое-что из оснастки, чтобы, едва море очистится ото льда, можно было отправиться в путь. А он обещал быть неблизким. От Вийдфиорда до устья реки Воронки, на берегу которой стоял городок Радонец, он же Гледеборг, идти было больше двух седмиц, да и то при хорошей погоде и попутном ветре. Как ни надеялись на удачу ярл и его хирдманны, все прекрасно понимали, что и ветер, и море по весне переменчивы – не угадаешь, как доплывешь, и не придется ли провести несколько дней в тихом заливе, пережидая шторм.

Об одном только уговорились Асбьерн с Эйвиндом: чтобы драккар вернулся не позднее, чем через двадцать дней после праздника Сумарблот. Как раз тогда в Рикхейм должны были прийти корабли побратимов-датчан.

Боги благоволили Эйвинду конунгу: весна выдалась солнечная и теплая. Старожилы в Рикхейме говорили, что море уже много лет не вскрывалось так рано, и это было добрым знаком. Как только установились ясные дни, драккар спустили на воду и стали грузить для дальнего похода. Засидевшиеся в домах хирдманны спорили, кто пойдет с Асбьерном, тянули жребий, всеми правдами и неправдами старались заполучить место на корабле. Один только Лодин, которого ярл собирался взять кормщиком, отказался плыть. Сказал:

– Не сердись, Эйдерссон. Я останусь, потому что у моей жены вот-вот должен родиться сын.

Асбьерн ничего не ответил, только кивнул. Если бы Фрейдис ждала ребенка, он бы тоже остался с ней. Или ушел бы в поход, но ненадолго.

Вещи его жены уже принесли на драккар, а сама Фрейдис стояла на берегу и о чем-то говорила с ведуньей. И ярлу вдруг подумалось: а что если на чужой земле осенит их удача? Что если словенские богини, с рождения хранившие Фрейдис, обрадуются ее возвращению и помогут ей зачать сына или дочь? Есть же у словен такая поговорка, про родной дом и стены.

Перед самым отплытием Лодин пришел к Асбьерну и передал ему небольшой сверток.

– Вот, возьми. Передай это отцу и матери Гудрун. Скажи им, что это свадебный выкуп за дочь, и что теперь она будет считаться моей по закону.

Халльдор, уходивший вместе с Асбьерном, тоже готовил словенской родне подарки и украдкой вздыхал. Боги посмеялись над ним, заставив дважды выплачивать мунд – сперва приемным родителям, потом настоящим. О встрече с ними молодой брат вождя старался не думать: кто знает, понравится ли он отцу и матери Сванвид, не припомнят ли они ему прошлогодний набег. Он бы припомнил, если бы разом потерял двух дочерей. И на порог не пустил бы разбойника, посягнувшего на самое дорогое.

А Йорунн попросила подругу поклониться за нее всем словенским богам и особенно Макоши, да привезти ей в берестяном коробе родной землицы, хотя бы пару горстей. Для чего – не сказала, но Фрейдис и так догадалась: не иначе для какой-нибудь ведовской ворожбы или обряда.