Берегись автомобиля!

– Я тебя люблю! – объяснился Максим. – Смотри, что я сейчас для тебя сделаю!

– Что? – живо заинтересовался Юрий Иванович.

Подберезовиков достал из кармана пресловутый ордер и показал Деточкину.

Деточкин его внимательно научил – он впервые в жизни держал в руках столь ценную бумагу.

– Отдай! – велел Максим.

Юрий Иванович послушно вернул документ.

– А сейчас я его порву! – торжественно заявил следователь. – Гляди!

– Не смей! – Деточкин кинулся на Максима, пытаясь вырвать ордер.

Завязалась небольшая потасовка. С большим трудом преступник одолел следователя, вырвал у него приказ на собственный арест и спрятал к себе в карман.

– Ладно! – Максим был настроен благодушно. – Дарю его тебе на память!

– Спасибо! – сказал Деточкин.

Они расплатились, по-братски поделив расходы, и вышли на улицу. Они шагали, обнявшись, и вполголоса напевали:

– Если я заболею, к врачам обращаться не стану

– Обращаюсь к друзьям, не сочтите, что это в бреду:

– Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,

В изголовье поставьте ночную звезду…

Подберезовикова распирало желание сделать для Деточкина что-нибудь хорошее, доброе…

– Есть идея! – сказал Максим, хватаясь за соломинку. – Если ты, Юрий Иванович, явишься к нам с повинной, тебе лучше будет, участь свою облегчишь, понял?

Так следователь дал преступнику ценный совет.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой Деточкин не успокаивается на достигнутом.

Дальше события разворачивались так: Деточкин доставил следователя домой и сдал на руки родственникам. Им же он вручил ордер на арест, сказав, что это важная бумага, и если Максим ее потеряет, ему здорово нагорит.

Оставшись один, Юрий Иванович затосковал по Любе. Он взял такси и помчал по знакомому троллейбусному маршруту. Был поздний вечер. Такси легко обгоняло освещенные полупустые троллейбусы.

Наконец показалась Любина машина. Деточкин обрадовался и попросил шофера такси подъехать к тротуару. Однако, пока Юрий Иванович расплачивался, троллейбус отошел от остановки.

Деточкин пустился вдогонку. Настигнув беглеца, он уцепился за лесенку, ведущую на крышу.

Желание увидеть Любу было столь велико, что Деточкин не стал ждать следующей остановки. Он взобрался по ступенькам на крышу и с риском для жизни по-пластунски пополз вперед. Добравшись до переднего края, Деточкин бесстрашно свесился вниз и постучал кулаком по стеклу водителя.

Люба ахнула и затормозила. Она выскочила из кабины и с ужасом обнаружила на троллейбусной крыше своего нареченного.

– Люба, это я! – сообщил сверху Деточкин. – Я вернулся!

– Ну-ка, слезай! – растерянно скомандовала Люба.

– А ты не будешь ругать? – грустно спросил пьяненький Юрий Иванович. – Я торопился к тебе!

– Ты что, спятил? – вскипела Люба. – Спускайся немедленно!

– Нет, лучше я тут поеду! – уперся Деточкин.

– Сейчас я тебя оттуда скину! – сказала Люба и недвусмысленно направилась к лесенке.

Деточкин капитулировал. Он спрыгнул вниз и полез к Любе целоваться. Но Люба не позволяла себе на работе никаких вольностей. Она скрылась от пылких объятий в своей кабине. Деточкин полез следом, громко распевая:

– Я в Любин троллейбус сажусь на ходу,

Последний, случайный…

Люба рывком рванула с места, Деточкин плюхнулся на дерматиновое сиденье, не сводя с нее преданных собачьих глаз.

Объяснение было бурным.

Люба честила Юрия Ивановича почем зря, безжалостно снимая с него стружку. Она говорила, что он скверно кончит, что он связался с какой-то бандой и стал хулиганом, разъезжает на подозрительных "Волгах" в сомнительные командировки, что он скоро сопьется, туда ему и дорога!

Деточкин не стерпел незаслуженных оскорблений и рассказал Любе все.

Это произвело на нее неизгладимое впечатление.

Люба замолчала.

Троллейбус мчался по ночной Москве, спеша к себе в парк, это был последний рейс.

Ночью в троллейбусном парке рядами стояли пустые машины, и штанги над ними были приспущены, как флаги…

Люба и Деточкин молча вышагивали по узкой дорожке между троллейбусами. Дошли до конца одной дорожки, свернули в другую, снова шли между троллейбусами, которым, казалось, нет числа…

– Ведешь ты себя, – тихо оказала Люба, – как дитя, честное слово… Ведь посадят, понимаешь ты это или нет?

– понимаю…

– Я тебя, Юра, буду ждать. Сколько бы ни пришлось… Год, два, десять лет!

– Десять – это ты перебрала! – невесело заметил Деточкин.

– А если можно будет с тобой поехать, я поеду… И на Колыме люди живут, или где там еще?

Двое снова вышагивали по узкой тропинке между троллейбусами. Сотни машин собрались здесь на ночь, чтобы передохнуть перед большой работой…

На следующее утро, ровно в 9 часов, Подберезовиков сидел у себя в прокуратуре и ждал прихода Деточкина. Следователь верил, что подопечный воспользуется его дельным советом, и не ошибся.

В 9 часов 05 минут томительную тишину разорвал телефонный звонок.

– Это он! – загадочно сказал Максим Тане и снял трубку.

– Доброе утро, Максим Петрович! – послышался в аппарате голос нарушителя закона.

– Доброе утро, Юрий Иванович! – вежливо отозвался Подберезовиков, выжидая.

Деточкин нейтрально спросил:

– Вы будете вечером на репетиции?