Беременна из-за развода (СИ)

Глава 10: Переписка (40)

Олеся

Вечером принимаю ванну, погрузившись в пену, словно она избавит меня от тяжёлых дум и проблем.

Листаю ленту в телефоне и неожиданно получаю уведомление от незнакомого человека.

Открываю и вижу там ник «Мистер Дарси». Усмехаюсь.

Когда-то это было моим любимым произведением. «Гордость и предубеждение». Я мечтала о такой любви. Но уже в более зрелом возрасте поняла, что больше не хочу эмоциональных горок, хочу спокойной и тихой любви.

Которая у меня всё это время была.

«Никто не может быть безупречен», — в следующее мгновение от этого неизвестного мне приходит сообщение.

Вздрагиваю, потому что это одна из моих любимых цитат Дарси. Кто это? Что он хочет от меня?

«Мы знакомы?» — вопреки тому, что я не общаюсь с незнакомцами, этому я отвечаю. Впервые в жизни.

Незнакомец печатает, и я на мгновение забываю, что я нежусь в ванной. С нетерпением жду ответа.

Волнуюсь. Не могу понять, как и почему незнакомец меня зацепил.

«Я, конечно, не Пётр Первый, но ты вряд ли обо мне забыла», — пишет мужчина, и я на мгновение хмурюсь. Сначала сообщение кажется мне околесицей, а потом до меня доходит.

Пётр нашёл способ со мной связаться?

«Это ты? Это правда ты» — отправляю я ему сообщение, затем вздыхаю. Как же глупо сейчас я, наверное, выгляжу.

«Да. Я больше не могу так. Хотел найти с тобой хоть какой-то способ связи. Как ты? Как протекает беременность»

После этого у меня не возникло никаких сомнений. Это действительно был он. Как бы больно от осознания нашей разлуки мне ни было.

«Ребёнок в норме, самочувствие у меня тоже хорошее, — пишу я, затем честно признаюсь: — Если не считать того, что любимый мужчина меня предал и ушёл, ничего не сказав».

«Понимаю. Мне и самому больно», — отвечает он, и я закрываю глаза, чуть спустившись в воду.

Ненавижу. Но сейчас не кого-то конкретно, а вселенскую несправедливость.

«Если тебя это успокоит, то он не видел другого выхода. Ты была в серьёзной опасности. Её отец

— тот ещё бандит».

Вздыхаю. Пётр не врёт. Судя по рассказам Милены, её отец то ещё чудовище. И это настоящее безумие.

«Почему нельзя было сказать правду?» — отправляю я тот самый вопрос, который мучает меня столько времени.

И только попробуй написать короткое: «А ты бы поверила?»

Но нет. Пётр пишет мне совершенно другое сообщение.

«Потому что скажи я правду, ты бы нашла способ остаться со мной…»

Серьёзное замечание. Но почему это плохо?

«Почему это плохо» приходит в следующем сообщении: «или бы погибла». Моё сердце учащённо бьётся. Я замираю в этой пене, и мне хочется разрыдаться.

«ЕЩЁ он угрожал моей матери. И я, правда, не знал, как поступить правильно».

ВСЁ это так несправедливо, так больно, так плохо, что я готова плакать. Плакать от боли, и слёзы, наконец-то, текут по моим щекам.

Я откладываю телефон, хочу вымыться. Смыть всю ту боль, словно она и есть грязь. Словно это поможет мне избавиться от навязчивых мыслей о мирской несправедливости.

Жаль, что я не в сказке, где добро всегда побеждает эло. Потому что у меня нет уверенности, что всё закончится хорошо.

41.

Пётр

Утром следующего дня я чувствовал себя куда более расслабленным, выспавшимся и даже радостным. У меня впервые появилась надежда, что всё это не навсегда, что у нас всё получится.

И под «у нас» я имел в виду не меня и Лесю, а образовавшуюся команду людей, которые не были согласны с Борисом Владимировичем. Причём мотивации хватало всем троим. Я хотел восстановить отношения с бывшей женой, а остальные двое и вовсе желали остаться вместе.

Впервые за последний месяц выспался, даже проспал. Ни Милены, ни Витура дома не было.

Вроде как прокуролесили всю ночь, а встали даже раньше меня.

Не торопился на работу, заехал в кофейню поблизости и с удовольствием там позавтракал.

На работу приехал к одиннадцати, что было для меня совершенно не свойственно.

— Пётр, вам там Борис Владимирович несколько раз звонил, всё беспокоится, куда вы пропали. Я

пыталась дозвониться на сотовый, но вы и тут не брали трубку, — сообщает мне секретарша, и я киваю.

Захожу в свой кабинет и перезваниваю «будущему тестю». Выслушиваю от него целую лекцию, точнее делаю вид, что слушаю, а затем елейным голоском отвечаю:

— Мы с Миленой впервые ночевали вместе. Вы думаете, это так просто — после такой тяжёлой ночи встать и приехать на работу? Сами понимаете, мы люди молодые… — всячески намекаю ему, чтобы он додумался сам.

Он некоторое время молчит, а затем срывается на меня:

— Ты не обнаглел шпёхать мою дочь без свидетельства о браке? А если она забеременеет?

Враг наступает, но сегодня я чувствую свою безнаказанность. Как же всё таки хорошо, что в глубокой жопе я не один. Нас трое.

— Сначала я не хотел этого делать, но вы сами понимаете, какая у вас дочь, и просто так она замуж за меня не хочет. Если забеременеет, то быстрее согласится.

А сам вспоминаю о своей настоящей беременной и любимой жене, пускай бывшей, и мне дурно становится. Прямо ненавижу Бориса Владимировича за все его слова, поступки и прочие гадости, что он сделал не только мне, но и многим другим людям.

Ненавижу этого гада.