Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

В последней книге мемуаров Ельцин утверждает, правда, будто решение это было продавлено другими главами СНГ (в первую очередь украинским президентом Леонидом Кучмой), которых накануне утверждения втихаря успел обработать Березовский. Сам же гарант якобы категорически противился его вознесению. Более того, столь же непреклонную позицию занял-де и Валентин Юмашев. (Цитата из книги: «…таким злым я Юмашева ни разу не видел. Он сказал, что категорически возражает».)

Вообще, по степени исторических фальсификаций и подтасовок ельцинский «марафон» не имеет в новейшей российской истории себе равных. Труд этот – достойное продолжение мифологических традиций Кремля, заложенных еще со времен сталинского «Краткого курса ВКП (б)».

В действительности, идея назначить Березовского секретарем СНГ целиком и полностью принадлежала Юмашеву, Кучма – лишь выполнил роль мышки из известной сказки про репку.

Единственное, во что могу я еще как-то поверить, так это в описание разговора, который состоялся у Ельцина с будущим секретарем накануне голосования. Похоже, на сей раз первый президент не лукавит.

«Березовский был слегка взлохмаченный, – сообщается в мемуарах, – он мчался в Кремль откуда-то из-за города. Посмотрел на меня цепко и сказал: „Борис Николаевич, если вы хотите принести пользу Содружеству, то меня надо назначать. Я уверен, что смогу сделать что-то полезное…“»

В тот же день, 29-го апреля 1998 года, Борис Абрамович был утвержден в должности; за его кандидатуру единодушно проголосовали все президенты СНГ.

Многие посчитали тогда, что назначение это было обусловлено коммерческими интересами Бориса Абрамовича; якобы он собирался использовать свое новое кресло для развития бизнеса в сопредельных республиках. Именно для означенных целей Березовский-де регулярно мотался по просторам СНГ, окучивая соседних президентов. Эти полеты острословы окрестили «челночной дипломатией».

Лично я сильно сомневаюсь в верности таких оценок. Березовский, как уже говорилось не раз, бизнесменом был никудышным. Если даже и имел он какие-то виды на СНГ, то все они закончились ничем. Полным фиаско, например, обернулась придуманная им затея со скупкой внешних долгов, которые затем планировал конвертировать он в предприятия и активы на территории стран-должников (России должны были тогда практически все государства содружества).

Куда важнее было для него получить формально высокий чин; подобно всем гоголевским персонажам, главным мерилом успеха виделась Березовскому золоченая табличка на дверях приемной. И чтоб непременно – десять тысяч курьеров.

Он, правда, попытался было расширить круг секретарских своих функций, превратив Исполком СНГ из чисто технического, вспомогательного органа в некое суперведомство с бескрайними полномочиями и возможностями. Был даже подготовлен проект реорганизации Исполкома, который предусматривал подчинение ему всех остальных межгосударственных структур – таможни, пограничников, советов министров обороны и иностранных дел, антитеррористического комитета. Но на этом дело и застопорилось. Отдавать такие рычаги Березовскому желающих не было, себе дороже.

В итоге, потерпев очередное поражение, Борис Абрамович моментально охладел к проблемам СНГ; если внимательно просмотреть тогдашние его выступления, отчетливо видно, что масштаб политических интересов Березовского простирался гораздо шире, нежели исполком Содружества. Как и прежде, пребывал он в излюбленном своем амплуа некоронованного хозяина страны; поучал, указывал, ставил оценки.

В декабре 1998-го исполнительный секретарь СНГ даже позволил себе публично призвать к разгону российской компартии, что для международного чиновника совсем уж ни в какие ворота не лезло. Впрочем, объяснялось это весьма прозаично; накануне Госдума единодушно потребовала снять его с должности. Поскольку парламент состоял тогда, в основном, из левых, Борис Абрамович сдержать своих эмоций не сумел; точно по принципу – сам дурак.

Вообще, несмотря на многократные его заверения, что «политика предполагает отсутствие каких-либо эмоций и проявлений чувств», Березовский постоянно шел на поводу у собственных амбиций. Именно так и началась знаменитая его схватка с премьер-министром Примаковым.

Война эта была явлением скорей медицинским. Оба они – и Березовский, и Примаков – были по ментальности своей абсолютно советскими людьми. Только один сумел подняться до заоблачных академичных высот, а другой – так навсегда и остался безвестным завлабом.

Березовский Примакову просто завидовал, этим все и объяснялось. Конечно, если б тот, подобно Черномырдину – тоже, между прочим, небожителю советских времен – наступил на горло собственной песне и склонился перед завлабом в глубоком поклоне – это вполне удовлетворило бы амбиции Бориса Абрамовича. Но в том-то и штука, что Примаков оказался первым в новейшей истории руководителем, не скрывавшим своей неприязни к Березовскому.