Берия

Повсюду устраиваются соответствующие выставки. Одна из них открылась повторно в январе 1937 года в Галерее Союза художников Грузии под девизом «К истории большевистских организаций Грузии и Закавказья». Другая – в здании филиала института Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина.

И повсюду, на каждом шагу, на каждом метре экспозиции – Сталин, Сталин, Сталин. И в центре внимания – книга Берия, боевого соратника Вождя.

Вслед за Берия все газетные рецензии ставят Сталина во главе самых значительных событий революционного движения Закавказья.

В 1936 году авторов-составителей бериевской фальшивки арестовали и, обвинив в террористическом заговоре против Сталина, прилежно казнили. Никого не оставил своим вниманием Берия, даже московскую аспирантку. Она – единственная – выжила. Вернувшись из лагеря в Москву, пришла в ЦК и написала краткую историю знаменитой книги.

Перед нами второе, подарочное (1936 года) издание. Отличная бумага, десятки фотографий, отменные цветные репродукции «новобиблейских» картин.

Товарищ Сталин – руководитель рабочего кружка в Тифлисе в 1898 году.

Нелегальное собрание на Ходжеванском кладбище в Тифлисе во главе с товарищем Сталиным. Товарищ Сталин среди своих соратников. Демонстрация батумских рабочих под руководством товарища Сталина в 1902 году.

Товарищ Сталин на митинге в Чиатуре в 1905 году разоблачает меньшевиков.

И еще и ещь. Чуть ли не все главные события революционного движения в Закавказье начала века.

Изумленно, подобострастно, строго соблюдая дистанцию, взирают на юного, но уже такого гениального Вождя, маститые революционеры. Расступаются перед ним седобородые старцы в бурках, поспешают за героем кадровые рабочие. Некадровые – тоже. Но что это? На картине К. Хуцишвили Сталин изображен в роли организатора забастовки железнодорожных рабочих в 1902 году в Тифлисе.

Однако организатором этой забастовки он не мог быть хотя бы потому, что в то время находился в Батуми. Не Бедия с Берия изобрели этот простейший метод фальсификации истории. Но они подали заразительный пример, которому тотчас последовали мощные институты и академии. Целая армия лжеисториков, пуская нетерпеливые слюни (кормушка-то какая!), принялись перелицовывать прошлое.

Кто их остановит, сталинских портняжек?

Последняя глава бериевской книжки посвящена борьбе с национал-уклонизмом. Если принимать указания Ленина в области национальной политики за истину в последней инстанции, то главным уклонистом являлся не кто иной, как Сталин, с его проектом автономизации, с его практикой геноцида и порабощения приграничных народов. Но именно его Берия живописует этаким стерильным ортодоксом-ленинцем, победоносно разящим внутренних врагов.

Национальную политику государства он именует не иначе, как ленинско-сталинской. Все новации, авантюрные, антинародные, будут позднее связывать с именем одного гения – Сталина.

Так называемые грузинские национал-уклонисты в 1922 году протестовали против вредоносного проекта образования Закавказской Федерации и ходатайствовали о непосредственном вхождении Грузии в состав СССР. В книжке Берия упоминаются имена Буду Мдивани, Котэ Цинцадзе, Филиппа Махарадзе, Серго Кавтарадзе, Михаила Окуджавы, Малакии Торошелидзе, Владимира Думбадзе.

Через год-два их уничтожат.

Хозяин Лубянки

В декабре 1938-го Берия стал хозяином Лубянки. Никогда, ни до, ни после, в кресле шефа тайной полиции не сидел столь могущественный человек. Генриху Ягоде и Николаю Ежову Сталин только приказывал, с Лаврентием Берия мог и посоветоваться, с ним он даже планировал отдельные операции. С товарищем Лаврентием можно было говорить откровенно – какие там умолчания между честными компаньонами?

Давно подмечено: истинный интеллигент, даже если это прошедший тюрьмы и каторгу революционер, теряется, столкнувшись с неприкрытым хамством. Берия был не просто хамом, он носил свое агрессивное хамство как знамя. Он пришел в Москву, когда Сталин уже успел расправиться с близкими соратниками Ленина – Каменевым, Зиновьевым, Рыковым, Бухариным, Рудзутаком, Раковским, Серебряковым...

При них генсек еще как-то маскировал свою, с юности развращенную натуру. Теперь словно едкая кислота разлилась по Кремлю, вытравляя без остатка интеллигентность вместе с обыкновенной порядочностью.

Берия сразу же оказался своим среди своих. Вот он чокается бокалом вина с хитроумным Микояном, фотографируется в обнимку с простоватым Ворошиловым, с наигранным интересом внимает тугодуму Молотову. Он на удивление быстро и естественно вписался в антураж главного кресла. Именно такого человека не хватало Сталину для душевного комфорта. Но полного комфорта ему не было дано вкусить никогда, так же, как и Берия. То были одинокие волки. И союз их был волчий.