Берк. Оборотни сторожевых крепостей

Как это, когда из тела вырастает шерсть? А уши? Куда деваются зубы, когда вырастают волчьи клыки? И что случается с хвостом, когда волк возвращается в двуногое тело? Отваливается? Это что ж, весь лес, где живут оборотни, засыпан отпавшими хвостами? От этой мысли Бёрк начинала смеяться, представляя, как на кустах и ветках деревьев висят волчьи хвостики.

А вот теперь оборотни тут… Редкостная редкость. Диковинка. Почти мифические существа. И можно своими глазами увидеть воскресшую легенду.

В груди сладко заныло, и девушка жадно всмотрелась в сидящего на полу двуликого, даже не понимая, какую на самом деле опасность он для нее таит.

Кто она есть на самом деле, Сфенос девочке так и не рассказал. Орк поддерживал легенду о том, что Бёрк — чистокровный орк. Когда она подросла, Сфен понял, что приемная дочь ничего не помнит о своей прошлой жизни. К тому времени он сильно привык к ней и побоялся рассказывать правду — вдруг она захочет найти своих родичей? На ее расспросы о матери Сфен отвечал, что плохо ее знал, дескать, до ее рождения они мало общались, а после не общались вообще… поскольку при родах она умерла.

Услышав о приезде двуликих, он пришел в ужас. Что, если они учуют в ней человека? Говорят, у оборотней нюх не хуже собачьего. По запаху двуликие могли определять возраст, пол и даже настроение. Как хорошо, что Татимир отпустил Бёрк с работы, да еще болезнь вылезла как нельзя вовремя, а пока невидимая рана заживет, волки уже уедут. От этой мысли Сфенос немного успокоился, но на всякий случай всю ночь вещи Бёрк— штаны, рубаху, курточку и даже шапку — держал за пазухой. Поутру от всей ее одежды за метр разило немытым орочьим телом. Не то что волк, но и гном ускорит шаг, проходя мимо девчонки. Даже если дочь по дурости выйдет во двор, никто не поймет ее человеческой сути. В лес Сфенос уезжал со спокойной душой.

Запах. Густой запах орочьих портков потянулся из-за перил. Хлипкие деревяшки веранды были густо обвиты виноградными лозами, и сначала оборотень никого за ними не заметил. Но то, что воняло, шелохнулось и сунуло морду ближе. Голова пришлого прижалось к перилам, и среди пожухлых листьев Гелиодор увидел невероятно синие глаза, круглые, как столовые плошки, и удивленно выпученные.

Сначала ему показалось, что они смотрят на него прямо с веток. Это что получается, его рассматривает виноград? На минуту усомнившись в здравии своего рассудка, оборотень перестал жевать, но, моргнув, понял, что так кажется из-за цвета кожи вонючки. А чего еще он ожидал, почувствовав тяжелый запах? Обоняние оборотней улавливало даже мельчайшие оттенки ароматов, и мозг словно рисовал трёхмерную проекцию. Сейчас нос четко изобразил огромного старого орка, а орки зеленые, и потому кожа пришлого отлично слилась с зеленью.

Создание сдвинулось к ступенькам и стало полностью видимым. Странно, запах принадлежал взрослому орку, а перед ним стоял мелкий орчонок. Гелиодор принюхался, разбивая запах по оттенкам. Ну вот и ответ: запах старого орка был мертвым, он не принадлежал детенышу, а просто въелся в его одежду и перебил собственный дух этого существа. Несмотря на теплую погоду, оно было укутано как зимой в толстые штаны, отвратительную меховую куртку — черную с большими белыми пятнами. Куртку и шапку, которую орченок натянул по самые глаза, сшили из козла не так давно — запах плохо выдубленной шкуры примешивался к вони орка и делал ее еще гаже. В какой-то момент ноздри так сильно защекотало, что Гел чуть не чихнул. Пришлось потереть нос рукавом. Оборотень раздражённо оскалился, но пришелец воспринял это как улыбку, и сквозь ветки к нему потянулась тонкая и хрупкая, как паутинка, зеленая ручка.

«Чего ему нужно?» — удивился Гел.

Словно отвечая на вопрос, зеленый пальчик ткнул в сторону мешочка с орехами. Ладошка в просительном жесте раскрылась. Огромные синие глаза, полные надежды, вымаливая угощение, уставились оборотню в самое сердце.

Гелиодору было скучно. Очень-очень скучно. Так не упускать же такую возможность развлечься? Потерев друг о друга большим, указательным и средним пальцами, он изобразил перед носом орчонка знак денег. Потом, повторив его жест, раскрыл ладонь и, вздернув бровь, стал ждать.

Во взгляде недоростка скользнуло возмущение. Что, впервые потребовали плату за еду? Неужели раньше она просто падала тебе в руки с неба? Гелиодор продолжал выжидающе смотреть.